Чарджоу

 

Мы проезжали по весеннему Узбекистану, где уже в пять утра седобородые аксакалы бодро работали кетменём, распределяя воду из арыка на своих участках. Раннее утро показывало, что народ здесь работящий и предусмотрительный – зная, что жаркий апрельский полдень не даст работать в полную силу, старики выходили трудиться на свои участки ранним утром.

Земельные участки узбекских декхан сменились глинистыми потрескавшимися такырами, перемежающимися печальными кладбищенскими «микрогородками» (как называл их мой приятель Женя Уманцев). 

 

Кладбище в Средней Азии выглядит весьма своеобразно – нечто среднее между гаражным кооперативом или странной моделью посёлка городского типа. Сами селения аборигенов застроены, чаще всего, глинобитными домиками – очень практичными в этом климате, но абсолютно невзрачного вида. Зато кладбищенские строения (склепы? – думаю, что их называют как-то иначе) поражали своей помпезностью. 

Обычное среднеазиатское кладбище выглядит скопищем небольших квадратных кирпичных строений с угловыми столбиками-башенками, а иногда и центральным маленьким подобием купола. Стены выложены орнаментом из кирпичей разного цвета. Создавалось впечатление, что кладбищенские строения соревнуются в богатстве отделки и размерах.

После глинистой пустыни началась песчаная. Ещё вчера утром мы ранним утром ехали среди необозримого простора кочковатых бугров, сплошь покрытых коротенькими полосатыми тюльпанами-дикоросами. Зрелище цветущей весенней пустыни завораживает – то необозримые поля пёстрых тюльпанчиков, через день (уже намного южнее) – такие же необозримые поля алых маков.

От горизонта до горизонта всё покрыто цветочным ковром (и ты удивляешься про себя: неужели эту цветущую землю с бегающими ящерками-агамами, шустрыми сусликами и мелкими черепахами, можно назвать пустыней?). 

 

И вот сегодня уже видны классические барханы Кызылкумов. 

Мы едем в сторону Каракумов. Минуем древнюю глинобитную крепость с полуразрушенными стенами довольно приличных размеров. Ещё через несколько часов проезжаем через расщелину в обрывистых скалах. Слева видим треугольную нишу в скале, вытянутую по высоте. Женя обращает моё внимание на следы давних костров по всей высоте этой треугольной ниши:

- Обрати внимание – здесь был единственный  на много километров подходящий для конницы проход в скалах. А вот в этой нише стояла охрана прохода, дабы враг не мог пройти незамеченным. 

За долгие века они тут столько костров пожгли…

 

Наконец мы приехали в Чарджоу.

Это древний город на левом берегу Амударьи, которому больше полутора тысяч лет. Когда-то город Амуль (старое название сегодняшнего Туркменабада и вчерашнего Чарджоу) входил в Кушанское царство. Это был важный пункт на Великом Шёлковом пути. Здешними  дынями торговал герой Олега Басилашвили в фильме «Вокзал для двоих». И дыни эти действительно хороши. 

Здесь ещё с девятнадцатого века живут потомки уральских казаков-старообрядцев. Казачков сюда переселил российский царь за отказ от воинской службы по религиозным соображениям.

В городе сохранилась каменная православная церковь, построенная в 1912 году для Туркестанского стрелкового полка.

В 70 км юго-западнее Чарджоу был зафиксирован абсолютный максимум жары – 50 градусов в тени. А на песке температура летом достигает 80 градусов тепла.

 

Мы бродили по базару, ели самсу (вкусные треугольные пирожки с мясом и луком). Обратили внимание на группу явно местных мужиков, довольно прилично одетых, сидящих в тени матерчатого навеса и пьющих русскую водку под местный плов.  Потом прошлись по центру, изредка заглядывая в магазины. Бросилось в глаза то, что в магазине «Ткани» действительно продавали разнообразную ткань для платьев и костюмов, но ещё и водка была в продаже. И в киоске «Союзпечати» продавали газеты и.. водку. 

Чуть позже мы набрели в самом центре города на специализированный алкогольный магазин и остолбенели.

 

На витринах было такое разнообразие импортного алкоголя, каким не могли похвастаться даже валютные магазины Прибалтики. Кубинский ром самых разных марок и оттенков, чешские настойки и наливки, финские водки и ликёры, и многое-многое другое. И среди всего этого разнообразия я углядел светло-жёлтые литровые бутылки финской слабоградусной лимонной водки марки «Твенти уан» (она и была крепостью в 21 градус). 

Взял три бутылки и угостил своих коллег. 

 

Первая реакция: «А в этом лимонном соке алкоголь вообще-то присутствует?»  

Действительно – алкоголь почти не чувствовался во вкусе этого своеобразного напитка.  Всем настолько понравилась эта финская слабая водочка (которую мы пили на жаре только охлажденной в морозилке), что каждый набрал по шесть бутылок для дома. Не учли мы только того, что до конца поездки оставалась ещё неделя, а дорога домой заняла ещё четыре дня. 

В результате каждый из нас сумел сохранить только по одному экземпляру для угощения близких друзей и родственников.