|
Серое с фиолетовым оттенком глубокое небо. Противоположная набережная Невы светится золотом куполов соборов. Резко взмывают вверх высотные здания "бизнес-центров". Кажется декорацией лицевой щит берега, а за ним "толпится в очередь" сам город. Разный. Серыми квадратами,цветными крышами, потушенными неоновыми вывесками.
Как будто говорит: "Вот он я сегодняшний!" Спрятанный за символичностью государственного массштаба. Растворяющий исторический дух основания и наслаивающий новые пласты культуры, традиций и жизни.
Палуба крейсера "Аврора", высматриваем на противоположном берегу Зимний дворец. Это перекресток семи дорог.
протопали омытые промозглым ветром до Троицкого моста.
Хотелось кофе и бутербродов. Смотрели на сказочные деревянные изваяния кораблей-ресторанов мерно покачивающиеся на волнах.
Смутно понимали, что на кофе в этом месте современного благополучия не хватит и поэтому удовольствовались вкусностями "Кофе - хаус" на речной платформе.
После - Петропавловка. Закрытый островок истории. Собор, оставляющий в душе состояние величия и красоты. Музей истории Санкт-Петербурга, дающий возможность путешествия во времени. Жуткое впечатление от тюрьмы, сколько раз бываю в этом музее, столько раз не покидает мысль: "Наверное я бы не смогла работать здесь смотрителем".
Кажется, едкая атмосфера лишений, отчаяния, несправедливости и человеческого горя въедается через кожу, доходит до сердца и становиться частью твоей сути.
Тем слаще увиденный светлый речной простор со стены Петропавловской крепости. Порывы ветра унесли пепел аудиовоспоминаний унесенный из тюремных казематов.
Обедали в Индии, не удивляйтесь. Среди тысяч питерских улочек, затерялось кафе, с названием так и оставшимся для нас загадкой.
Музыка, благовония, услужливый официант - Индии. Потрясающая и необычная кухня.
Маленькая раковина иной культуры в бурном течении повседневной жизни большого города.
Александровская колонна - памятник победы в Отечественной войне 1812 года, колонны Исаакиевского, пораженные осколками вражеских снарядов, но устоявшие, вытерпевшие девятсот страшных дней блокады.
Иногда мне представляется душа Питера, истощенного, змерзшего, закрытого для врага и казалось бы открытого для смерти, но сумевшего защитить свои улицы, площади от её черных птиц. Мне кажется она переживала муки ада с каждым умершим от голода горожанином.
Прониклись, задумались, притихли.
Ехали на старом трамвайчике, кажется отбивающем сердечный ритм городских улиц. Смотрели в окно: окраина похожа на Красноярск, вернее пять Красноярсков собранных в одном месте. Те же черты повседневности и сегодняшнего дня.
Макдональдс и отель. В этот вечер говорили много: о городском прошлом, о собственном будущем. В сумерках на капот поставленного под окнами джипа забралась любопытная кошка. Щурилась на свет наших окон, а потом и вовсе свернулась клубком, презрев мнение хозяина авто. Поведение хозяйки жизни и положения. Засыпали, перебрасываясь шуточками.
Питер глотками (миниатюра третья)
|
|
Внешне респектабельный, основательный, традиционный в центре и живой, суетливый на периферии, Санкт-Петербург, концентрирует сильнейшую энергетику во внутренних убранствах.
Казанский собор: полусумрак и строгость. Входя ты проникаешься, пожалуй одними из основных, качеств русской души и сути: стойкостью и терпением. Именно в Казанком соборе ты понимаешь, что внешний враг, заставляет нас собраться, мобилизоваться и противостоять, защищая все то, что дорого и свято для русского человека.
Совсем другое внутреннее восприятие внутреннего убранства Спаса на крови. Светлая грусть и принятая жертва, в угоду гримасам времени. Сюжеты мозаики цветными полотнами, располагающиеся на стенах, кажется успокаивают и обещают живущим, что несправедливость, свершенная на земле, сторицей компенсируется в верхнем, горнем мире. Иногда, в воображении возникает собирательный образ мастера, который, перекрестившись взбирается на леса, под самый купол и щурясь от ярких утренних лучей солнца начинает или продолжает свои труд. Укладывает квадратик за квадратиком.Теплом и радостью наполняет его душу эта работа. И не смотря, на ноющую боль в спине и руках, чувством сопричастности к светлому и удовлетворением.
Я не идеалист и осознаю все реалии того исторического периода развития России. Понимаю, что тяжелый труд, нищету и неблагополучие никто не отменял, но находясь здесь, сознание встает на страже и дарит благоговение и покой.
Смоленское кладбище, неиссякаемый людской ручеек, притекающий к стенам часовни Ксении Петербургской. Сень деревьев, старинные захоронения. Часовня маленькая, место тихое, молитвы искренние, кажется все наполнено чаяниями и верой.
Я считаю Ксению своей святой покровительницей. И каждый раз, прилетая в Санкт-Петербург спешу на встречу с ней. Не рассматриваю лица, как и все, ни за тем прихожу сюда. Вхожу и обнажаю душу, молюсь, каюсь, прошу.
Слушаю звучание тишины, наполненное внутренним хором голосов: страждущих, благодарящих, алкающих.
Сопричастность - это важно. Важно ощущать себя частицей чего то целого и великого. Идешь ли по Невскому, по Дворцовой набережной, стоишь ли на берегу Фонтанки или Черной речки. Мысли сами влекут тебя в прошлое, соотносят исторические факты, вызывают образы.
Музеи квартиры, сохраняющие дух и эпоху живших в них Пушкина, Маяковского, Ахматовой. Галереи и залы Эрмитажа, в которых не трудно заблудиться. Смотришь, внося свою маленькую лепту в живую энергетику картин и экспонатов, унося в замен, драгоценный кусочек впечатлений. Кофе и яблочная шарлотка в «Бродячей собаке», не сходящие улыбки с лица, почти непреодолимое желание читать стихи поэтов в полный голос.
Глаза продавцов на Грибоедовском канале, искрящиеся хитростью, тысячи сувениров, сотни предложений. Слушаешь песни студентов под гитару, кидая десятирублевики, и не перестаешь удивляться уживчивости двух составляющих города. Иногда складывается четкое ощущение, видимого, благосклонного отношения и скрывающейся меж окон, снисходительной улыбки Санкт-Петербурга, к его жителям и гостям, как родителя к своим детям.
Питер глотками (миниатюра четвертая)
|
|
Мой первый визит, можно сказать в город мечты, состоялся десять лет назад. Тогда, у меня была командировка на конференцию, и всего два дня. Я была совершенно ошалелой от впечатлений. Посмотреть успела мало, практически ничего. Но даже этого глотка, для того, чтобы навсегда влюбиться в город Петра хватило.
Конференция проходила в Русском музее, только открывшегося после ремонта и реставрации. Интересно, что цветовая ассоциация с первым визитом, перламутровая с розоватым оттенком. Это и отделка залов Русского музея и удивительная для мартовских дней погода, стоявшая тогда в Санкт-Петербурге, солнечная. Справедливости ради, стоит сказать, что на Дворцовой набережной было достаточно промозгло, дул ветер, а вечерами редкие, талые лужицы, покрывались льдом. Но день согревали теплые по-настоящему весенние лучи.
Тогда Петропавловская крепость была закрыта. Я смотрела на её золотой шпиль из окна конференц-зала. Выстрел пушки города - побратима, своей мощью поверг меня, в некоторое смятение. Красноярская, бьет в полдень, куда скромнее. На смотровую Исаакиевского собора поднялась достаточно быстро, пока наматывала круги по винтовой лестнице, в скользь, наблюдая за перманентно появляющимися оконцами, как я их условно назвала, бойницами, удивлялась толщине стен.
Вышла на колоннаду, обвела городской пейзаж глазами, порывы холодного ветра, кажется догнавшие меня с Дворцовой, заставили поднять воротник пальто. Уходить не хотелось. Стояла и впитывала все, до мельчайшей черточки, надеясь, что этот вид будет проявляться, ну хотя бы изредка, в моих далеких, сибирских снах и обещала себе, что вернусь, что буду приезжать сюда настолько часто, насколько будет возможно.
Самый последний вечер, на Черной речке, просто прогуливалась по местным улочкам. А на последок, к огромному количеству снимков добавила, фотографию тополя, что в промышленных масштабах растет в моем родном городе. Его темно-сумеречный отпечаток, на голубом небе, отливающем розовым отблеском, ушедшего спать питерского солнца, выглядел загадочно и утонченно. Настрой, был возвышенный, и мысли текли в совершенно иллюзорном русле. Подумалось вдруг, что тополь на окраине Санкт-Петербурга, свидетель первого визита, дитя окраины России в её сердце, немного смахивает на меня. Находясь в отдалении от исторического и культурного центра, закоренелый петербуржец, навсегда посеял в моей душе свое тополиное семечко, привязав к этому городу живой, невидимой нитью.
Питер глотками (миниатюра пятая)
|
|
Строгие очертания Кунсткамеры, резко очерченные углы и упирающийся в низкие облака шпиль. Цветовое решение, бело-зеленая квадратура, не сразу производит впечатление старейшего «храма муз». Однако для любого человека приехавшего в город на Неве, этот пункт туристического маршрута, стоит «во-первых, строках», а для музейщиков вообще Мекка.
В наш последний визит, пошли «во святая святых», на третий день.
Потрясающие экспонаты, подлинники, собранные с разных уголков земного шара! В моей жизни, мне довелось на одной из конференций, пересекаться с сотрудником этого музея. Помню, с какой завистью и не пониманием, я слушала рассказ о том, что «посетителей у нас хоть отбавляй!». Мне действительно не понять, в первостепенных задачах которой, стоит, привлечь, как можно больше людей и истинный постулат, развития музейной жизни в регионах, может звучать примерно так: «Посетителей много не бывает!»
Я не стану излагать свои впечатления и взгляды о Кунсткамере, её внутреннем экспозиционном пространстве, расскажу о другом, зайдя с «родительского» входа.
Ассоциативный ряд, лежащий на поверхности следующий: Санкт-Петербург – Кунсткамера - … «Уроды! Это там где…прости мама…», - воскликнула моя шестнадцатилетняя спутница.
Зал, посвященный первым шагам в естественнонаучных исследованиях, своей атмосферой сразу стирает с лица улыбку. От колбы к колбе, лицо дочери бледнее, глаза больше. Постепенно, ошарашенный мозг подростка, начинает проецировать вопросы на язык. Сначала с запинками: «зачем?», терпеливо объясняю всю пользу от исследования человеческого организма. Ближе к завершению осмотра, поворачиваю разговор, от познавательного к назидательно-воспитательному. Мой рассказ о том, что именно так, выглядит человеческий зародыш на разных сроках беременности, как нельзя лучше иллюстрирует, всю ту сверхмассу теоретических посылов, что сегодня выдают в выступлениях и занятиях в обычных школах: о вреде ранних, беспорядочных сексуальных связей и о вреде абортов. Понимание, что в определенный период времени - это уже полностью сформировавшийся не только внутренне, но и внешне человек, в соотношении с операционными манипуляциями, производит неизгладимое впечатление. На столько, что девчонке становится душно, спешно выходим на улицу. Радуюсь про себя, что осмотр, осознано, предложила начать с верхних этажей.
На улице пасмурно, облака плывут как мокрая вата, кажется, дотянись рукой и прольются. Ростральные колонны, высятся как красные, восклицательные знаки, предупреждая о чем – то. Для смены настроения и впечатлений направили свои стопы в океанариум.
Расположен, относительно недалеко, от нашего мини – отеля, прикинули - километра четыре с половиной. Приняли решение прогуляться, по мало для нас известным улочкам Питера пешком, ориентируясь на навигатор.
Две чашечки горячего кофе в номере, новые фотографии «в контакт». Удобная, полуспортивная одежда и «лягушки-путешественницы» готовы.
Питер глотками (миниатюра шестая)
|
|
Петербург, иногда, образно представляется мне, интеллигентным мужчиной лет тридцати, сорока, что само по себе неудивительно, ведь легче всего в своей фантазии сформировать образ ровесника. Он видится мне высоким, немного сутуловатым, идущим довольно быстрым шагом с вечернего спектакля. В костюме и галстуке, кутающимся, в кашемировое пальто горчичного цвета, с намотанным вокруг воротника, длинным в шоколадную клетку, теплым шарфом. Промозглый, капризно пробирающийся за воротник, ветер щиплет нос металлическим холодком, тонкой оправы очков.
Городской центр, торжественный и нарядный, как петли, этого самого шарфа, окружают узкие улочки. Где большая часть стен, домов построенных в конце XIX середине ХХ веков, выкрашены в разные оттенки горчичного цвета.
Мы шли и созерцали простой и понятный городской пейзаж, оживленный повседневной суетой.
Что - то ремонтировалось, что - то перестраивалось. То тут, то там нелепыми заплатками проявлялись, ларьки. Две железные, повторяющие изгиб узких, уходящих, как лучи сонца, на деском рисунке, улочек - линии трамвайных путей, вскрывающие многослойность асфальтового покрытия, скупо поблескивали в дневном свете.
Арки закрытых дворов, предусмотрительно, перекрыты коваными решетками. Каменное - каменному, живое - живому, практически отсутствующие на улицах деревья, с лихвой компенсируется наличием скверов и парков.
Шли, говорили о своем, вертели головами, до самого океанариума. Купили билеты и отправились в сказочный мир подводной жизни. Заигрывающая акула в открытом бассейне, как будто приглашающая: "Поглать меня!". Абсолютно равнодушные, стоящие стаей-стеной, сытые пираньи. Суетливые крабы и потрясающие глаза ската! Глаза ребенка, добрые и слегка удивленные. Ловкие тюлени, доставляющие искреннюю радость детям, цветные аквариумы, меняющие свой цвет под музыкальное оформление – целый каскад впечатлений!
Вышли под слепой, моросящий, через солнечные ресницы, капризными слезами, дождь. Казалось питерскому небу, хотелось тронуть нас за плечо, призывая сменить, наш суетливый, жадный до впечатлений шаг, на размеренный и прогулочный, позволяющий проникнутся местным течением времени.
Прислушались и пошли наугад, не боясь заблудиться…
Питер глотками (миниатюра седьмая)
|
Как не планируешь, время в поездках, а собираешься, все равно, в спешке. Обратно уезжали как в стихотворении С. Маршака «Дама сдавала багаж». «Картина, картонка, коробка…», только маленькой собачонки не хватало.
Было грустно, как всегда бывает, при расставаниях. В первый день визита, смотрели на Санкт-Петербург, с предвкушением, со смотровой Исаакиевского собора, в последний день поднялись еще раз.
На сером мундире городского пейзажа, золотыми очагами, купола храмов. Речные трамвайчики, юркими водомерками разбегаются по рекам и каналам. Соединенный разводными мостами, в единое целое, Санкт Петербург – гордость и величие, символ изящества и красоты Российского государства.
«Мама, я хочу здесь учиться и жить!», - произнесла дочь.
«Окончи школу, там видно будет…», - ответила я.
« А ты писала стихи про Питер?», - спросила она.
«Пока нет, но обязательно напишу!», - дала я обещание.
Я чайкой свободной, бесшумно спущусь
На всплеск - ледяная Нева…
Расправлю крылья и оглянусь,
Пока на волне одна…
Волнуясь, вскрикну, и этот крик
Как радость встречи с тобой
Поднимется ввысь, над седой рекой
И мой заберет покой…
Взлечу, кружась, оседлав ветра
Колонны, дворцы, дома
Дворов-колодцев тишь и грусть
Проспектов твоих суета…
На стрелке - времени с судьбой
Во сне иль наяву
В любом обличье сюда вернусь
И снова крыло обрету.
|
|
|
| |
|
|
|
Новые
Меню
