«Без лишних слов» (Игорь Джерри Курас)

 

«Виолончель на встречной полосе —

и струны к небу в тысячу свечей.

Вот справа лес, и в нём — виолончель:

в лесу трава — смычок висит в росе.

Прыжками жиг, роптаньем сарабанд,

где вдох, как Бах, а выдох, как полёт —

мир приторочен, точно чёрный бант

и заколочен, словно чёрный ход.

Ни победить, ни объявить ничьей —

смычок в росе искрится и течёт.

Какой там счёт, когда виолончель?

Мой дурачок, никто не знает счёт.

Ветшает слово в гардеробной фраз,

луна то в профиль, то опять анфас.

Смотри, как странно: с каждой сменой фаз

стареет сердце и скудеет глаз.

Без лишних слов, без правильных речей

виолончели на плече наклон.

На миг повиснет и твоя качель:

на двух канатах — с четырёх сторон.

И, заколочен, точно чёрный ход

твой старый мир останется ничей.

Твой вдох, как Бах — твой выдох, как полёт.

Лети туда, где ждёт виолончель.

 

   ***

Среди чужих людей, вблизи своих деревьев,

навязчивый, как дождь, невыездной, как дом,

безумный, точно Лир, насмешливый, как Тевье —

смотри, как я едва, отметь, что я с трудом.

Как мёртвая эмаль старушечьей финифти,

холодный небосвод вмонтирован в карниз.

Спроси меня: "Куда?" Замешкавшийся в лифте,

не назову этаж — не знаю: вверх ли, вниз.

Скажи мне, для чего с нас взяли не по чину?

Что голос заводной твердит о полпути?

Что в этой воркотне? Дай хоть одну причину —

и спеть, и жизнь прожить, и поле перейти.

 

   ***

Невозможность вернуться легко объясняется тем,

что у времени есть расписание с точкой прибытья.

Разгребая листву, точно пачку чужих пост-мортем,

эту мысль не могу ни забыть, ни другой перебить я.

 

Даже клён деревянный — и тот понимает! И тот,

громоздясь, возвышаясь — массивный, уродливый, чёрный —

предрекает, как ужас: наклон — и скрипучий уход,

и в земную траву погружает тяжёлые корни.

 

Зацепиться корнями за землю, как делает клён,

не удастся тому, кто предчувствует ночь по смятенью

где-то в центре души. Вот и тень изменяет наклон,

но стоит на своём до того, как сливается с темью.

 

Темя ноет моё и немое гудит. Заглуши

этот колокол косноязычный! Зачем? На черта мне?

В самом центре души,

посреди беспросветной глуши —

там, где точка прибытья своё обрела очертанье». (Игорь Джерри Курас)

 

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=331758

 

Почему мне так нравятся эти стихи? Может быть, доверительностью тихого голоса автора, говорящего о виолончельности жизни, о её необратимости? О том, что слова порой нарушают гармонию света и тени, человека и природы. Что достаточно только слушать эту виолончельность мира, жизни, вдыхать её, слушать её музыку, любоваться её танцем.

 

«Ветшает слово в гардеробной фраз,

луна то в профиль, то опять анфас.

Смотри, как странно: с каждой сменой фаз

стареет сердце и скудеет глаз»

 

И как бы человек ни пытался осмыслить жизнь и умирание, какие бы вопросы он себе ни задавал, как бы ни играл – он не сыграет лучше самой жизни, и каждый миг её – больше и значимей всех его рассуждений…

 

«Среди чужих людей, вблизи своих деревьев» - человек остаётся со своими вопросами и не знает, как их решить, как бы он ни безумствовал и ни насмешничал… И, возможно, для него и «небо» остаётся всего лишь «холодной старушечьей финифтью, вмонтированной в карниз». И вопросы, которые человек себе задаёт, не дают ему покоя и не утешают.

 

«Скажи мне, для чего с нас взяли не по чину?

Что голос заводной твердит о полпути?

Что в этой воркотне? Дай хоть одну причину —

и спеть, и жизнь прожить, и поле перейти»

 

И

«Зацепиться корнями за землю, как делает клён,

не удастся тому, кто предчувствует ночь по смятенью

где-то в центре души. Вот и тень изменяет наклон,

но стоит на своём до того, как сливается с темью»

 

Виолончельность жизни – и человек со своими ненужными и, возможно, тщетными попытками «с трудом и едва» ответить на вопросы. Почему-то возникла ассоциация со строкой Дольского «а одиночество прекрасней».

 

«Темя ноет моё и немое гудит. Заглуши

этот колокол косноязычный! Зачем? На черта мне?

В самом центре души,

посреди беспросветной глуши —

там, где точка прибытья своё обрела очертанье» -

 

«Темя у человека связано с совмещением двух начал — разумного и стихийного, а значит и с выбором, прежде всего духовным, ведь верхняя часть головы имеет отношение к самым высоким проявлениям: вере, религии, добру»

Темя – это ещё и место родничка, это связь с космосом в парапсихологии и эзотерике (если не ошибаюсь). (http://www.astrocentr.ru/index.php?przd=enc&gde=slov&tn=1&isk=%D2%D0%C5%CF%C0%CD%C0%D2%CE%D0%DB)

 

И – «Темя ноет моё и немое гудит. Заглуши этот колокол косноязычный»

«Темя устало» пытаться разгадать загадки неба. Желание ответить на его вопросы и понимание невозможности разгадать эти загадки – неразрешимое противоречие. И кто требует, чтобы человек решил эти вопросы? Кто возложил на человека такую обязанность, не дав при этом нужных инструментов для решения?

«для чего с нас взяли не по чину?»

Но «В самом центре души,

посреди беспросветной глуши» - «точка прибытья»

Внутренняя эмиграция? Возвращение к самому себе?

 

Автор не старался меня-читателя удивить или ошарашить словесными кульбитами. Да, в общем-то, мне этого и не нужно: я же стихи читаю, а не цирковое представление смотрю. Мне не нужно, чтобы меня удивляли или отемяшивали, мне не нужно, чтобы мне «стебали» и «обстёбывали» жизнь, ситуации или что-то ещё, «юморили» над тем, над чем и «юморить»-то смешно, или рассыпали передо мной мелкий бисер остроумия. Мне – в данном случае - нужно, чтобы со мной поговорили по душам, поговорили по-человечески, не пытаясь взломать мне душу чем-то острым и болезненным. Я по счастливой случайности оказалась рядом с автором. И мне было хорошо с ним просто посидеть, посмотреть вокруг и помолчать о своём.

Мне было хорошо с мастерством акварельности авторских образов, с нерезким перетеканием красок, среди трав, пронизанных солнцем, «где вдох, как Бах, а выдох, как полёт», мне было проникновенно и нежно от слов, выбранных автором, именно авторское понимание Языка и его Слов, то, как он эти слова выбирает и сочетает друг с другом и какое чувство в это вкладывает для меня важнее всего. Высота, интеллигентность и достоинство.

И, вроде, ничего для меня нового мне автор не сказал, а мне было тепло и светло, и поэтому хорошо, потому что он, автор, помог мне, возможно, немного по-другому взглянуть на жизнь и на вопросы, которые я, мучаясь, не могу для себя решить.

 

<object width="480" height="390"><param name="movie" value="http://www.youtube.com/v/szM4NaGcmaY?fs=1&amp;hl=ru_RU"></param><param name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src="http://www.youtube.com/v/szM4NaGcmaY?fs=1&amp;hl=ru_RU" type="application/x-shockwave-flash" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true" width="480" height="390"></embed></object>

 

Мне кажется, что не нужно ничего писать, объяснять, растолковывать… Просто прочитайте медленно эти стихи:

 

   «Давай начнём замедленно, затакт.

   Начнём легко — уже на первом вдохе

   вдруг осознав: нам выпало за так

   стократно больше тех, кому — по крохе

   (довольствоваться, жадно сжав в горсти).

   А нам: на вдохе, в четырёх ладонях

   всё не сгрести, с собой не унести —

   и не спешим, и нет для нас погони.

   Давай начнём замедленно — тогда

   и время вдруг само пойдёт по кругу.

   За временем потянется вода,

   и мы, приговорённые друг к другу —

   бесплотные, как тени на песке,

   как мотыльки, осыпанные пудрой:

   нам только день начертан на листке.

   И будет день. И будет ночь. А утро?

   И память не найдёт слова сказать —

   как будто порастёт чертополохом.

   Закат — на четырёх ладонях — спать

   уляжется затакт вселенским вдохом.

   И будет звук такой, как будто стих

   вдруг пробудился в шепоте и стоне.

   Нам перепало то, что не снести,

   но мы одни — и нет для нас погони.

   ***

   Какой-то полоумный звездочет

   немыслимо растрёпанной вселенной

   напутал всё, и вот ко мне течёт

   то локоть твой, то локон, то колено.

   Мне был твой лоб (прекрасен и округл)

   явлён, как чудо, — и губами гладил.

   Ты отвернулась — я прижался сзади:

   держал в руках.

   Не выпускал из рук.

   Я был с тобой, как будто был всегда.

   Как будто так замыслилось издревле:

   и мы, грехом сроднённые во древе,

   и змей, и плод. И смертная судьба.

   Мы задохнулись, умерли. В садах

   испуганные встрепенулись птицы.

   Кружась, они боялись опуститься

   туда, где мы.

   Я здесь.

   Иди сюда.

   Иди ко мне, пока ещё шаги

   сурово не приблизились, и посох

   едва правей шагающей ноги

   ещё не прорезает землю косо.

   Иди, пока не взвилась борода

   внезапно запрокинутая ветром.

   Пока ещё не требуют ответа,

   иди ко мне.

   Иди.

   Иди сюда.

   ***

   Кленовый свод, побитый синевой —

   весь лес повис в росе и птичьем свисте.

   И гусеницы — там, над головой,

   (клянусь, я слышу!) поедают листья.

   Прими меня: как солнце, как росу;

   прими меня, как сладкую микстуру

   лесной травы. Прими меня в лесу

   за волка. Приручи, и волчью шкуру

   примни на мне, как приминают мох,

   на шею мне набрось свой узкий пояс —

   и я пойду с тобой, и, видит Бог,

   у ног твоих я лягу, успокоясь» (Игорь Джерри Курас)

 

А теперь послушайте:

<object width="480" height="390"><param name="movie" value="http://www.youtube.com/v/tNYBiHgD2dE?fs=1&amp;hl=ru_RU"></param><param name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src="http://www.youtube.com/v/tNYBiHgD2dE?fs=1&amp;hl=ru_RU" type="application/x-shockwave-flash" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true" width="480" height="390"></embed></object>

 

О мастерстве автора даже говорить не стану. Берите любую авторскую фразу – и вы всё увидите сами. Одна только строка «Темы ноет моё и немое гудит» очень дорогого стоит!

 

Я была бы рада посидеть с автором и о чём-нибудь поговорить. Или о чём-нибудь помолчать. Так на меня воздействовал его тихий интеллигентный голос, и чем он тише, тем глубже проникает в «точку прибытья», и тем на более долгое время там остаётся. Теперь уже навсегда.

Я бы ещё многое могла написать, но, пожалуй, остановлюсь на том, что уже сказала, остальное, надеюсь, увидят судьи, а мне грех отнимать у них весь хлеб.

Спасибо!

 

 

Другие произведения автора:

Отзыв о стихотворении Dekoratorrа "Ничего-ничего, крепкий кофе заварен-заварен..."

АССОЛЬНОЕ (триптих)

Разочарованная Мальвина и гламурная Золушка поэтического театра Ольги Разумовской