Проходя через сквер, я решила отдохнуть. Взгляд скользнул по скамейке: чисто ли, и наткнулся на выцарапанный немецкий крест. Участилось сердцебиение, душа замаялась. Как-то сама собой забылась усталость, скамейка уже осталась позади, а я шла и шла, не замечая встречных прохожих, не отвечая на приветствия знакомых. Я думала… Я вспоминала… Мне однажды рассказали…
- Последний раз спрашиваю, где скрываются партизаны? – немецкий офицер, картавя русские слова, обращался к молодой женщине. На вид ей было лет 20. Прядь русых волос выбилась из-под платка, взгляд был устремлен на мужа, стоявшего перед виселицей.
Она знала на горьком опыте своих односельчан, что мужа уже ничего не спасет. А если выдаст партизана, то повесят обоих.
- Прости меня, - чуть шевеля губами, прошептала Маруся, - прости меня…
Немецкий офицер самолично выбил табурет из-под ног мужа.
Маруся рухнула без чувств. Не догадывалась она, что за пытку ей еще устроят немцы…Когда пришла в сознание, первый, кого увидела, был сын, старшенький, двухлетний Колюшка, а чуть подальше – младшенький, Федюшка, которого один из немцев держал за ручонку. Дети стояли безропотно, еще не понимая своим детским умом: что надо этим чужим дядям от них и от их мамочки?
Маруся медленно поднималась: сначала на колени, затем на ноги. Деревенских женщин, стариков и детей, стоявших в стороне, близко не подпускали.
- Где партизан? – снова спросил переводчик.
- Я не знаю. Я ничего не знаю, - обезумев от увиденного, не сознавая, что делает, шептала и шептала Маруся.
И кто знает, о чем она думала в ту минуту? Да и в своем ли уме она была? Но только больше она ничего не добавила к своим словам.
Полетел табурет из-под ног Колюшки.
- О-о-о…- простонала Маруся, вновь теряя сознание…
Федюшку казнили тут же, не дожидаясь, пока придет в себя его мать.
…70-е годы. Мария Александровна медленно подошла к зеркалу. Глядя на свое отражение, подумала: «Вот и постарела. А они…»- и заплакала. Да, они никогда не состарятся, так и идут с ней по жизни муж – молодым, дети – маленькими…
- Маруся, ну перестань, - незаметно сзади подошел Иван, легонько обнял ее за плечи.
- Не надо, слышишь? Ты не виновата. Все равно бы их убили, - успокаивал Марусю, скорее всего, не впервые уже, бывший партизан. – Пошли собирать на стол. Скоро сыновья придут на обед. Слышишь?
Мария Александровна вытерла слезы, умылась, припудрила под глазами. «Сыновья не должны меня видеть такой. Они не виноваты, ни в чем не виноваты. Я виновата, одна я виновата», - очевидно, приходя к такому выводу уже давно, пересилив себя, натянуто улыбнулась, и с этой улыбкой направилась к двери, в которую входили сыновья: Петр и Анатолий…
Другие произведения автора:
Тобою живу, любимый!
Русская рулетка
Ушёл любимый мой...
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
ОЧЕНЬ ГРУСТНО И СТРАШНО...И ЗЛОСТЬ...
