ЛИЦО ВОЙНЫ

20 апреля 2012 — Наталья Пушкарева

Когда я училась во втором классе, моя мама решила, что мне пора уже уметь вязать. Снабдив меня спицами и нитками, стала учить меня азам вязания. Она показывала, как набирать петли, объясняла, что такое лицевая и изнаночная, другие заморочки этого ремесла. Научившись мало-мальски вязать двумя спицами, я принялась за вязание четырьмя. Вернее сказать, что очень хотела научиться вязать носки и варежки. Две спицы, куда ни шло, а вот четыре! Они у меня постоянно выскакивали из рук, пальчики быстро уставали и не слушались, петли куда-то девались (терялись). Мама терпеливо наблюдала за мной и с улыбкой, видя мои оплошности, подбадривала: «Ничего, ничего, доченька. Научишься. Лиха беда начала». С каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше. Веря в то, что мама пророчила мне быть самой замечательной вязальщицей в мире, расхрабрившись, я пообещала обязательно научиться этому рукоделию. И тогда она рассказала вот эту история.

Во время войны их отца, как и во всех семьях, забрали на фронт. Остались они с мамой, пятеро несовершеннолетних детей, младшему из которых было 4 годика. Старшие вместе с моей бабушкой работали в совхозе, выполняя любую работу. Им приходилось сеять и жать хлеб вручную, потому, как вся техника была задействована на фронтах. А хлеб надо было растить, что бы кормить наших воинов. На отца пришло сообщение о том, что он пропал без вести. Надеялись, что это не так. Ведь многим похоронки приходили, а потом оказывалось, что человек жив. Надо было жить, семью сохранять, детей кормить. Оставшуюся одежду приходилось менять на еду в соседних сёлах, что ближе к железной дороге. Глубокой осенью, когда уже снег выпал, получив мизер зерна за трудодни, моя бабушка с младшим сыном пошли добывать еду, взяв с собой мешок с пожитками. Не дождавшись, их возвращение, по прошедшие трех суток, старшие дети подняли на ноги местное руководство. Начались поиски. Мальчика нашли в скирде соломы среди поля недалеко от их посёлка. Возле него лежала сумка с продуктами. Там была крупа, соль, немного хлеба. А их мама лежала в пятистах метрах от этого места вниз лицом. Никто и никогда не узнает, что с ней случилось. Лишившись и отца, и матери дети, сплотившись, не отказывались ни от какой работы. Моя мама с другими женщинами и девушками вязала носки, варежки и перчатки для солдат. За один присест, как она выражалась, ею было связано пару носков и пару рукавиц.

Через год после войны пришел домой наш дедушка на костылях. Он был в плену, по окончании войны в лагерях. Отпустили домой… Умирать… Мама корила себя за то, что мало носков связала, отцу ее не досталось.

Слушая эту историю, я мельком посмотрела на маму. Напротив меня сидела совершенно чужая женщина, совсем не похожая на милую родную нежную мамочку. Её лицо было неподвижным, как камень. Глаза были пустыми, смотрели сквозь стену… В те года… Она никогда не плакала, видать выплакала все слёзы еще в войну. Такое обезображенное воспоминаниями лицо я видала у отца, когда он рассказывал о войне.

Какой же страшной была война, если воспоминания о ней было таким невыносимым…

Я научилась вязать носки и варежки. Делаю это с удовольствием, быстро и красиво. Получаются они у меня аккуратные, как у мамы. Вяжу для себя, всей своей семьи. И, СЛАВА БОГУ, ЧТО НЕ ДЛЯ ФРОНТА.