Прошло 66 лет с Победы над фашистской Германией. Сейчас уже 66 лет тому, кто родился в 1945 году. Это целая жизнь. А те, кто помнит страшные военные дни и ночи, еще старше. Но их воспоминания никто и ничто не может стереть. Такое забыть невозможно. Тем более что детские воспоминания самые яркие.
Славянск – небольшой городок в Донбассе. Моей маме 5 лет. Ее семья с безногой бабушкой эвакуироваться не смогла. Немцы вступили в город без боя. Собак они боялись, поэтому их быстро отстреляли. Появились приказы на заборах – явиться в комендатуру евреям, коммунистам, комсомольцам. На костре сжигали живьем девочек-комсомолок, коммунистов расстреливали. В городе появились советские военнопленные. Молоденькие мальчишки, худенькие и бледные стояли около задержанного обоза, опустив глаза… Не познав жизни, они уже были обречены… Около комендатуры – толпа. Люди смотрят наверх, а там, рядом с фашистским флагом висит плакат: «Ой, и будет морда бита Гитлера-бандита!». Опять начались аресты, расстрелы.
В доме появился постоялец – летчик Вальтер. Приходя, он всегда снимал форменную одежду, надевал халат и тапочки, как будто бы и не было никакой войны, а китель со зловещим орлом и железным крестом вешал на стул. На лице – явно выраженная брезгливость и презрение к хозяевам дома. Лишь однажды он вернулся в приподнятом настроении и жестами показал, что Ленинград окружен. Но радоваться Вальтеру пришлось недолго – вскоре его самолет был сбит.
Некоторое время жили без постояльцев. Но как-то вечером пришли три солдата – высокий Карл, средний Ганс и пожилой лысый Макс. Все они были из Мюнхена. Как они отличались от Вальтера! Эта троица прожила в доме несколько месяцев. Питались солдаты неважно: не очень качественный хлеб с примесями, маргарин и какие-то каши. Иногда они получали посылки, которые сбрасывали им с самолета, тогда Ганс угощал маму конфетой на сахарине. Макс изредка приносил со столовой картофельные очистки, которые семья варила и ела. А на Рождество немцы сплели венок из искусственных еловых веточек и поделились, чем могли, с хозяевами дома. Затем, подвыпив, зашли в комнату с криками: « Сталин – капут! Гитлер – капут!» и объяснили, как смогли, что они не хотят воевать и мечтают вернуться в Мюнхен к семьям. После Нового года постояльцы ушли с фронтом на восток.
Голод давал о себе знать постоянно. Вечерами при свете лампадки на ощупь перебирали горелые зерна, которые удалось набрать при пожаре склада. Те, что нельзя было раздавить пальцами, варили и ели. Но, несмотря на голод, эта серая несоленая масса глоталась с трудом.
Как-то бабушка выменяла на что-то кусок военного хлеба – 600г. Он был похож на булыжник или сухую глину. Повесив хлеб в мешочке под потолком, бабушка ушла. Мама смотрела на этот мешочек и решила поискать там хотя бы крошки. Она подставила стул, залезла на стол и достала хлеб. Крошек там не было. Тогда она стала царапать ногтями серую массу и не заметила, как от хлеба почти ничего не осталось. Первый раз в жизни бабушка выпорола маму – семья вся осталась без еды…
Однажды утром маму разбудил запах жареного мяса. Что это – сон? Она выбежала на кухню. В углу лежала собачья шкура. Мама все поняла…
Зимой умерла бабушка. От голода. Ее перенесли в соседнюю неотапливаемую комнату, т. к. никто не знал, когда удастся ее похоронить. А после обеда опять бомбежка. Мама успела забраться под кровать. В этот момент – взрыв. Вылетели все стекла, дверь упала вместе с косяком, комната с бабушкой оказалась совсем заваленной. Уцелела только кровать, под которой спряталась мама…
Весной взрослые ходили на поля, выкапывали остатки кормовой свеклы, моркови, картошки. Приносили домой и ели. Во дворе появилась первая травка. Питались и ею. В мае фронт продвинулся на восток. Все реже были перестрелки, реже ревела сирена. В конце мая дед где-то достал двухколесную тележку, на нее поставили два чемодана, и семья отправилась на север – второй зимы, не имея жилья, семья бы не пережила.
Шли все лето, с мая по сентябрь. Утром вставали пораньше, кипятили воду на костре, пили «чай» с чем бог послал, и шли дальше до четырех часов вечера. Беженцев было много, поэтому подавали плохо. Спасало то, что дед был фельдшер, за его помощь люди делились едой. Так шли дни за днями. Пекло ли солнце, лил ли дождь, семья передвигалась на север Украины. Тачка то утопала в песке, то застревала в жидкой грязи. На возвышенность кое-как удавалось затаскивать свой тарантас, а катясь с горы, тот бил по пяткам. На ручке тачки висел чайник, который при резком движении стучал о ручку. Ночевали на соломенном мате, если пускали в дом. Если нет, то спали прямо на улице. Однажды пришлось ночевать в цыганском таборе. Цыгане, как всегда не унывали, пели и играли на гитаре. И, слушая эту игру, хотелось верить, что жизнь еще не кончена.
Только в ноябре семья обрела жилье. Было еще много трудных дней, но такого голода, как в Донбассе, семья больше не испытала. Хотя в 1943 году немцы покинули село без боя, но до победы было еще далеко.
Сейчас моей маме 76 лет, она не может смотреть военные фильмы. И 9 мая для нее – всегда «праздник со слезами на глазах»…
Другие произведения автора:
Осенний дождь.
Луна или месяц?
Обломов.
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
