Завоевание Константинополя. 17.

ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ.

ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ОТЛУЧЕНИЕ.

Теперь же рассказать тебе мне надо
Как апостолик принял весть о том
Как град Задар захвачен был отрядом
И войско разделил жестокий гром.

Он сильно опечален был, я знаю
Лишь тем что меч отряда поднят был
На тех, в ком Вера и Любовь святая,
Единоверцев наших светлых сил.

Понять никак не мог он, как посмели,
Бароны, что отправились в поход
Отречься в этот раз от светлой цели,
Что наше войско смело в бой ведёт.

Он так просил перед походом этим,
Чтобы мечей не обножал отряд
На братьев тех, что Верою согреты
И что Любовь к Христу в душе хранят.

Но вот узнал он о судьбе Задара,
Не мог простить невинной крови он
Вмиг подчинился он законам старым,
Об отлученьи он издал закон.

Не мог простить жестокости баронов,
Что город на страданье обрекли,
Убив людей, лишь с Верою рождённых,
И став отныне ужасом земли.

Ну а теперь я расскажу немного
О тех послах, что поспешили в Рим,
К наместнику Всевидящего Бога,
Что в нашей жизни так необходим.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ОТПРАВЛЕНИЕ ПОСЛОВ.

В тот час[1], когда бароны[2] вдруг узнали,
Что были все они отлучины,
Их души переполнились печали
И были плачи горькие слышны.

Они посовещались и решили,
Что римский папа им необходим,
И, не щадя на то своих усилий,
Они посольство отрядили в Рим.

Пускай они свершили злое дело,
Подняв свой меч на братьев христиан[3],
Но только в душах до сих пор горела
Святая Вера в мир, что Богом дан.

Пускай они завоеваньем града
Гнев церкви на себя смогли навлечь,
Но только будут постоянно рядом
И Веру в Бога будут все беречь.

Бароны отлученья не желали,
Не думали, что так произойдёт,
Без позволенья папского едва ли
Они продолжат свой святой поход.

Им задержаться нужно хоть немного,
Чтобы грехи святейший отпустил,
Ну а потом отправиться в дорогу
В тот край далёкий, что для них не мил.

Ну а пока поведаю немного
О тех послах, что отправлялись в Рим,
Я расскажу о них перед дорогой,
Ведь их портрет сейчас необходим.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ПОСЛЫ.

Избрали для посольства в войске нашем
Двух рыцарей и клириков святых,
Их не было мудрей, милей и краше,
Позволь теперь мне рассказать о них.

Был Невелон епископ Суассона[4]
Одним их тех, кто Веру сохранил,
Кто был для службы Господу рождённым
И кто душой прекрасен был и мил.

Он был одним из клириков отряда,
Лечил молитвой души и тела,
В бою он будет постоянно рядом
С баронами, чья Вера так светла.

Другим из них был Нуайон известный,
Который Жаном раньше был крещён,
Пускай о нём вовек не смолкнут песни,
Ведь он хранил Любви святой закон.

Являясь приближённый Бодуэна[5]
Он сразу поспешил вступит в отряд
И славу обретёт он постепенно,
Пусть даже этой славе был не рад.

А третьим был посланцем рыцарь милый
Которого Жан Фризский нарекли,
Так, видимо, судьба его решила,
Что славу сможет он найти вдали.

Ну а четвёртым был барон кровавый
Робер де Бов[6], известный нам давно,
Он не достоин был великой славы,
Которой и добиться не дано.

Вот имена посланников отряда,
Которые спешат в священный град,
Теперь же мне тебе поведать надо
О том, что те посланцы совершат.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.

ДЕЙСТВИЯ ПОСЛОВ.

Итак, послы отправились так скоро
К святому папе в город славный тот,
Что встретил их в сиянии узоров
Церквей, где Вера светлая живёт.

Но только не унять послам печали,
Что душу наполняла до краёв,
Они лишь искупить вину желали
И каждый понести свой крест готов.

Но только трое выполнить сумели
Те клятвы, что любой из них давал,
Они прекрасно выполнили дело,
Достойны были всех земных похвал.

Ну а четвёртый предал клятвы эти,
Сбежал из Рима злой Робер де Бов[7],
За это перед Богом он ответит,
Когда ответить будет он готов.

Он предал войско, как предал когда-то,
Когда в Задар отправился послом,
Ведь для него уже ничто не свято,
Ни Вера, ни Любовь, ни отчий дом.

Он в Сирию сбежал, где в битве новой
Умрёт бесславно, всеми позабыт,
Я про него уж не скажу ни слова,
Ведь он предал великой Веры щит.

Ну а теперь поведать я желаю
О тех словах, что здесь произнесут
Посланцы из затерянного края,
Что совершили непростой маршрут.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

СЛОВА ПОСЛОВ.

Посланники тогда сказали смело:
«Священный муж, мы все пришли сюда,
Чтоб вымолить прощение за дело,
Что стоило великого труда.

Мы слышали, что церковь вся в печали
О том, что меч на братьев поднят был,
Но мы лишь договор свой исполняли,
Противиться мы не имели сил.

Святой отец, прости нам грех великий,
Прости за город, что оружьем взят,
Ты слышишь, наши души просят криком
Прости сейчас великий наш отряд.

Великий папа, не могли иначе
Мы сделать то, что нам душа велит,
Одни не в силах выполнить задачу[8],
Другие сеют семена обид[9].

Мы только войско сохранить хотели[10]
Для подвигов, что в будущем важны,
Иначе не дойдут до светлой цели
Все Франции великие сыны.

Поэтому мы к милости взываем,
Простите нас, мы сможем всё принять,
И будет нас вести Любовь святая,
А также светлой Веры благодать.

Исполним мы всё то, что вы велите
И поспешим обратно в свой отряд,
Чтобы средь сотен жизненных событий
Освободить тот город, что так свят».

Вот так ему посланники сказали,
В смирении колени преклонив,
Их души были полными печали,
А голос их по Ангельски красив.

Таких людей так мало на планете,
В ком Вера в Бога до сих пор жива,
А то что светлый папа им ответит
О том расскажет новая глава.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

ОТВЕТ ПАПЫ.

А апостолик ответил строго:
«Я знаю то, вовсе нет вины,
Что побрели чужой дорогой
Христа великие сыны.

Их было мало, ну и что же,
Зато в душе всегда живёт
Та Вера, что всего дороже
И чувств стремительный полёт.

А я приветствую баронов[11]
И отпускаю грех земной,
Ведь тот кто с Верою рождённый
Тот станет сын Любимый мой.

Я Вам сейчас повелеваю,
Чтобы смогли сберечь вы рать
И в среди вражеского края
За Бога, может, жизнь отдать.

Без рати просто невозможно
Служить Всевышнему сейчас[12],
Идите без сомнений ложных
Храня тот свет, что не погас.

А Вам[13] я предоставлю право
Вязать, а иногда решать[14],
Храня в душе святую славу,
А в сердце божью благодать[15].

Потом пришлю я кардинала,
Что будет действовать лишь так
Как ему церковь приказала,
Храня Любви чудесный знак.»

Так апостолик им ответил,
Вернуться к войску нам пора,
Пускай звезда им вечно светит,
Как будто отблески костра.

Теперь я расскажу о многом,
Читатель мой, за мной, вперёд,
Пойдём мы в славную дорогу,
Что нас на Корфу приведёт.

[1] Хронист передает весь последующий эпизод, уже рассказав о прибытии послов из Германии в Задар и о последствиях этого посольства. Они прибыли, как указывалось, 1 январи 1203 г. Между тем посольство крестоносцев выехало в Рим, по-видимому, в декабре 1202 г. Дата определяется на основании сообщения Гунтера Пэрисского, согласно которому весть о прибытии в Задар послов из Германии (царевича Алексея и короля Филиппа) достигла Рима в то время, когда послы крестоносцев находились уже там. Иными словами, порядок изложения событий у Виллардуэна не соответствует их реальной последовательности, и это имеет свое объяснение: дело в том, что послание Иннокентия III «воинству Христову» дошло по назначению уже после прибытия в Задар византийских и немецких послов (послы же крестоносцев выехали в Рим раньше).
[2] Судя по рассказу Робера де Клари, венецианцы не участвовали в каких-либо контактах крестоносцев с Римом. Действительно, они оставались в стороне от переговоров, что подтверждается и последующими событиями. Любопытно, однако, что Виллардуэн хранит на сей счет полное молчание.
[3] То есть крестоносные бароны решили отправить депутацию к папе, который после взятия Задара крестоносцами в самом деле выразил свое негодование. Получив сообщение о захвате Задара, папа в послании к крестоносцам высказал «безмерную скорбь» в связи с тем, что они «пролили братскую кровь» и «уклонились с пути», нарушив его, папы, запрет нападать на христианские земли. Иннокентий III даже отлучил крестоносцев от церкви! Именно озабоченность этим обстоятельством и побудила предводителей, опасавшихся потерять влияние на массу рядовых воинов, участников захвата Задара, отрядить в декабре 1202 г. депутацию в Рим, чтобы в оправдание перед рыцарством испросить хотя бы формальное «прощение» апостольского престола за совершенное «прегрешение». Предводителям крестового похода приходилось считаться с тем, что негативная позиция «апостолика» усиливала дезертирство из крестоносной рати, а папское «прощение» могло бы по крайней мере предотвратить ее дальнейший распад.
[4] Имя Невелона Суассонского называют и другие авторы, в том числе Гунтер Пэрисский, а также сам папа (в своих письмах). Гунтер, впрочем, «включает» в состав посольства и своего аббата Мартина, чью роль в этой миссии (да и вообще в крестовом походе) всячески старается подчеркнуть.
[5] По историческим источникам он был канцлером Бодуэна Фландрийского.
[6]В других источниках имена этих послов-мирян обходятся молчанием. Исключение составляют только записки Робера де Клари, который упоминает Робера де Бона и, подобно Виллардуэну, указывает, что в Риме он покинул посольство. Текст Робера де Клари гласит: «Знатные крестоносцы и венецианцы совещались по поводу отлучения, которому они подверглись из-за того, что взяли город; и порешили между собой послать в Рим епископа Суассонского и монсеньора Робера де Бои, которые испросили у апостолика грамоту, что отлучение снимается со всех пилигримов и всех венецианцев (?— М. 3.). Когда они получили эту грамоту, епископ вернулся как.можно раньше; мессир же Робер де Бов не вернулся вместе с ним, а прямо из Рима отправился за море».
[7]Выражения, в которых Виллардуэн отзывается о поведении этого рыцаря, позволяют предполагать, что Робер де Бов, явившись в Рим, представил перед папой «задарскую ситуацию» в достаточно неблагоприятном для крестоносцев свете и, наверное, воздержался присоединиться к высказывавшимся остальными послами уверениям в невиновности «воинства Христова», в вынужденном характере его действий и проч. Действительно, из предыдущего повествования Виллардуэна явствует, что Робер де Бов уже раньше не только открыто выступал против захвата Задара, но и уговаривал жителей города дать отпор венецианцам. В конечном счете, правда, дипломатическая миссия, предпринятая Робером де Бов на собственный страх и риск, осложнила положение задарцев, ставших жертвой неистовства завоевателей. Тем не менее позиция этого рыцаря явно шла вразрез с политическими «симпатиями» Виллардуэна и венецианско-баронской партии.
[8] Имеются в виду те, что ушли в другие гавани.
[9] Имеются в виду те, кто хотят разделения отряда.
[10]Бросается в глаза искусственный характер этого объяснения причин войны против Задара: ссылкой на возможный в перспективе распад войска в случае, если бы крестоносцы воздержались от нападения на город и не подчинились требованию венецианцев, хронист явно стремится оправдать линию поведения предводителей крестового похода.
[11]Обращает на себя внимание, что папа, как об этом ясно пишет хронист, приветствовал лишь «баронов и пилигримов», венецианцы в данной связи Виллардуэном вообще не упоминаются.
[12] Иннокентий III действительно поручил своему легату — кардиналу Пьстро Капуанскому снять отлучение, которому он только что подверг крестоносцев, причем легат должен был взять с них клятвенное обещание, что впредь они будут неукоснительно повиноваться апостольскому престолу. Папа, руководствуясь прежде всего политическими интересами курии, отправил в лагерь крестоносцев нунциев с письмом, в котором признал в качестве обстоятельства, извиняющего поведение захватчиков, то, что завоеватели Задара якобы действовали, «подчиняясь необходимости». Сохранялось, правда, в силе отлучение, которому были подвергнуты венецианцы, но это вовсе не должно было, по мысли «апостолика», помешать крестоносцам и в дальнейшем пользоваться их флотом. Тем самым в сущности последствия отлучения на практике сводились к нулю.
[13] Имеются в виду Невелон, епископ Суассонский, и мэтр Жан де Нуайон.
[14]«Взять и решить» — евангельское выражение, означавшее в средние века право священника отпускать грехи или право епископа снимать отлучение.
[15] Здесь допускается, видимо, неточность, утверждение, будто епископ Нивелон Суассонский и мэтр Жан Нуайонский получили от папы все полномочия, чтобы «вязать и решить», не согласуется с данными переписки Иннокентия III. Из нее явствует, что уже накануне отъезда посольства в Рим крестоносцам дано было отпущение епископами, но папа объявил это отпущение недействительным, поскольку власть «вязать и решить» принадлежит ему одному. Он вверил ее кардиналу Пьетро Капуанскому лишь после просьб послов крестоносцев, прибывших в Рим, поручив своему легату принимать или требовать присяги послушания от крестоносцев в качестве предварительного условия отпушения грехов им самим, папой.

Другие произведения автора:

Ты не любишь жестокие ночи.

Сегодня ты в объятьях сна

Сон.

Это произведение понравилось:

Татьяна Милюхина