До сопочки, с которой открывался вид на озеро и домик, они дошли быстро. Таня на удивление резво и легко шла по тайге в сумерках. Снова была луна, поэтому почти всю дорогу обходились без фонарика. На восхищенную реплику Егора девушка задорно ответила:
- А мы в «Зарницу» в школе всегда играли и в походы часто ходили, так что я у тебя бывалая путешественница, не боись.
- Лягушка, - улыбнулся в сумерках Егор.
- Чего, чего ты сказал? Ну, если я лягушка, то ты у меня самый настоящий лягух, и скажи спасибо, что не жаб. Ишь ты, юморист.
Подойдя к месту, откуда можно наблюдать за всем распадком, Егор тихо сказал Тане:
- А теперь смотри под ноги, чтобы на сучки часто не наступать, и говори шепотом, а лучше молчи, что бы ни случилось, молчи. И вот еще что, ты помнишь, как мы сюда шли?
- Зачем это ты спрашиваешь? - сердитым шепотом в ответ спросила Татьяна.
- Тихо, не злись. Не время и не место, мало ли что. Вдруг убегать придется.
- Никуда я без тебя не побегу, и не мечтай!
- Ладно, Танечка, тише, вот смотри. Видишь? Это и есть озеро, о котором я тебе говорил. А вон там, справа, избушка.
- Красиво-то как, Егорушка! Правда, сказочное место, и так тихо вокруг, как в кино прямо.
- Ну вот, значит, вторая серия, - улыбнулся Егор, - ты тихо сидишь здесь, я спускаюсь. Ныряю и все, если достану, сразу уходим, поняла?
- А вот и не поняла, - надула губки Таня, - я с тобой иду, мы же решили, не буду я одна здесь сидеть, - она оглянулась по сторонам и зябко повела плечами, - да и боюсь я одна, Егорушка.
- Да, знал ведь, ладно, спускаемся, только тихо.
До озера они добрались без приключений. Плотик тоже был на месте, вероятно, Петр или не приходил больше сюда, или не заметил, что его трогали. Егор прямо на берегу разделся, достал из рюкзачка две сумки и бутылку с маслом. Потом тщательно завернул фонарик в два целлофановых кулька и подмигнул Татьяне:
- Ихтиандр готов к погружению.
Та жалостливо посмотрела на его уже покрывшееся мелкими пупырышками тело, прохладно все-таки уже было по ночам.
- Может, не надо, Егорка? Замерзнешь ведь?
- Замерзну - согреешь, - улыбнулся он в ответ, - я вот как-то читал, что немцы, ну, которые фашисты, во время войны проводили опыты над заключенными. Они же воевали и на северных морях. Так вот, выясняли, как можно вернуть к жизни человека, долго пробывшего в ледяной воде. И ты знаешь, Танюшка, только тепло женского тела способно на это. Проверено.
- Балбес ты у меня все же, - печально ответила она, - будет тебе тело, пошли уже, а то я бояться начинаю. Учти, если что, я к тебе нырну, плаваю я хорошо.
Егор помог Татьяне перебраться на плотик, и они отправились к месту. Вокруг было тихо-тихо, только плеск шеста и их с Таней учащенное дыхание нарушали тишину. Подплыв к месту и причалив, Егор быстро разделся, взял в руки фонарик и сумку.
- А теперь, Танюшка, давай мне масло, - он, нагнувшись, положил все на бревна и, открыв бутылку, щедро полил себя растительным маслом, начиная с головы.
- Что ты делаешь? - испуганно ахнула Таня.
- Надо так, родная, масло не даст сразу холоду пробраться, я об этом тоже читал, - улыбнулся ей Егор.
- Помоги лучше, спину намажь, - он повернулся к ней спиной.
Теплая Танина ладошка так приятно гладила его спину, что у Егора появились совсем другие мысли. Заметив, что он учащенно задышал, Таня звонко хлопнула его по блестевшей от масла спине.
- Вперед, Ихтиандр!
Егор аккуратно спустил ноги с плотика, вода сразу охватила их стальными жгучими тисками.
- Однако, - враз ставшими непослушными губами прошептал он.
- Холодно, Егорушка? - участливо спросила Таня.
- Да терпимо, поначалу всегда так, - и Егор мужественно окунулся с головой в темно-серебряную воду.
«Надо все делать быстро, долго я просто не выдержу», - такие мысли сразу возникли в его голове. Подхватив фонарик и сумку, Егор нажал кнопку и нырнул. Голову ломило от нестерпимого холода, сердце, казалось, взорвалось, а потом притихло, грудь сдавило. Но он все же несколькими мощными гребками достиг дна. При свете фонарика видно было просто изумительно. Кучка старых осклизлых свертков, многие из которых были, как оказалось, когда-то шкурами, и он лихорадочно принялся собирать их в сумку. Кожа скользила в руках, некоторые распадались, и тогда он просто рукой черпал самородки и тоже кидал их в сумку. Он настолько увлекся этим необычным занятием, что даже перестал чувствовать холод, или же его тело уже онемело настолько, что перестало на это реагировать. И только почувствовав, что воздух в легких уже закончился, и испытывая непреодолимое желание вздохнуть, Егор сильно оттолкнулся ногами от каменистого дна и пробкой вылетел наружу. Сумка, пока он держал ее в воде, была не особо тяжелой, Егор даже расстроился, но, попытавшись ее положить на край плотика, почувствовал ее тяжесть.
- Есть, - выдохнул он, - убери в центр, давай вторую, еще раз нырну.
Слова уже давались ему с трудом, губы тоже онемели.
- Егорушка, может, не надо уже, смотри, сколько здесь!
- Давай, быстро, - прохрипел он и, взяв протянутую Таней сумку, снова ушел на дно.
Теперь работа шла быстрее, уже наученный предыдущим погружением, Егор просто приставил сумку к этой кучке и стал сгребать в нее рукой все подряд. Набралось довольно быстро, правда, как он успел заметить, и камней, и каких-то непонятных деревяшек он тоже много туда натолкал. Но сил и времени уже не оставалось, и Егор снова ударил ногами о дно. Тут он даже не почувствовал, оттолкнулся или нет, ноги были бесчувственны, просто, вынырнув на поверхность, он понял - удалось! Вторую сумку он сумел закинуть на плотик только после того, как несколько раз погрузился с головой. Все же держась одной онемевшей рукой за край плотика, второй подтянул сумку до уровня поверхности. А вставшая на колени Таня быстро ухватила сумку за ручки и вместе с Егоровой рукой вытянула ее на плот. Сам Егор подтянуться уже не мог. Таня хватала его за руки, за плечи, за волосы, но тщетно, все скользило. У нее самой все было перепачкано в масле. Она плакала уже в голос и только просила:
- Ну же, Егорушка, милый, любимый, ну же…
Сам не соображая как, ногтями что ли, Егор сумел вытолкнуть свое тело из воды, благо плотик был мал, и, вытянув руку, он достал до противоположного края плота. Таким образом, Егор сам себя подтянул на руках и выбрался-таки из воды. Он лежал, тяжело дыша, и его тело сотрясала крупная дрожь. Не чувствовал Егор совсем ничего, холод был везде, глубоко внутри, холод был в голове, в висках, которые ломило, сердца он не чувствовал, просто лежал, и ему казалось, что с каждой секундой уходит жизнь. Разочарований из-за этого он тоже не испытывал, ему было холодно и пусто, даже уже и не холодно, а просто никак. Время замерло и остановилось, хотелось закрыть глаза. Что он и сделал. Каким-то уже угасающим, последним, что ли чувством, он слышал, как Таня, плача, хлестала его по щеке, прося открыть глаза. Глаза не слушались, мозг также отказывался выходить из глубокой заморозки, Егор засыпал. Так замерзают в пургу, когда становится тепло и клонит в сон. Это последняя милость природы, дарованная человеку, чтобы спокойно встретить неизбежное.
Егор умирал, умирал от переохлаждения и, наверное, еще от усталости, от этого, такого нелегкого для него дня. Все это сломало отлаженный ритм его организма, Егор просто засыпал, засыпал последним сном…
Таня безуспешно трясла его, тискала, целовала, она сама уже вся была мокрой и скользкой от масла, перемешанного с водой. Она плакала, да что там плакала, она рыдала в голос, уже не боясь быть услышанной, она в панике решила было бежать к той избушке, просить прощения, звать на помощь. Но тяжелый длинный шест не слушался ее, у нее не хватало сил оттолкнуть крепко засевший на краю площадки плот на чистую воду. Она растерялась. Плыть? Но ведь если даже Егор не выдержал, что будет с ней? Да и плавала она, если честно, не очень, больше хвастала Егору. Нет, умела, конечно, но разве можно сравнить заплывы в комфортном бассейне с этим безжалостно-ледяным водным купанием? И тут она вспомнила!
Лихорадочно срывая с себя одежду, Таня накрыла собой, своим жарким телом Егора, обняла его, прижалась, кажется, каждой своей клеточкой к нему и начала его растирать. Она терла его ладошками, грудью, животом, она растекалась по нему, целовала его закрытые глаза, холодные губы, вжималась в него. И все это продолжала снова и снова. По Таниным щекам катились слезы, она и сама уже замерзла, но с удивлением вдруг ощутила, что в ее глубине зарождается жар, ее стали возбуждать эти невиданные ранее ощущения бесконтрольного скольжения, блуждания ее тела по телу мужчины… И то, что благодаря маслу все это приняло такой нереально мягкий и скользкий оттенок, возбуждало ее еще сильнее. Таня, перестав плакать, с силой вжалась в любимое тело и негромко застонала, и вдруг… Она почувствовала слабое поначалу шевеление, там. Таня, не поверив, снова принялась яростно растирать тело любимого и рукой уже явственно ощутила зарождающуюся жизнь. Припав своими губами к губам Егора, она шептала:
- Милый, хороший. Родной, не уходи, мне страшно! Я люблю тебя. Не нужно нам это проклятое золото, мокрое и холодное, вернись, я сейчас выброшу его.
Внезапно глаза Егора открылись, еще не понимая ничего, и, наверное, не видя, Егор обеими руками крепко охватил Таню за спину, прижал к себе. Прижал так, что ей казалось, она услышала, как захрустели ее ребра. Потом, полежав так несколько секунд, остающийся еще, наверное, все же слегка по ту сторону жизни, Егор одним рывком перевернул девушку на спину и в ту же секунду вошел в нее. Таня вскрикнула, вскрикнула оттого, что ей показалось, что сначала ее заполнил холод, до такой степени все было нереально. Однако с каждым толчком все сильнее накатывало знакомое ощущение жаркой наполненности, но в этот раз все происходило не так, все это скольжение, все пережитое ею, и в то же время такое мощное и жадное вхождение Егора… Так не было никогда. Ее спина, вся скользкая от масла, плавно двигалась по мокрым бревнам плотика. Чтобы не съехать в воду, Таня отчаянно бросала свое тело навстречу Егору, в голове ее все смешалось, уже не было мыслей и чувств. Плот, раскачиваясь от мощных толчков двух тел, внезапно сам снялся с мели и, покачиваясь, медленно поплыл по протоке.
Таня опять была на качелях, только теперь качели были везде, они раскачивали ее, раскачивали ее тело и чувства, они уносили вдаль. Девушка практически потеряла сознание от нахлынувших ощущений и нереальности всего происходящего. Внезапно Егор зарычал, его и без того мощные движения переросли в какой-то вихрь, он вбивал Танино тело в бревна, он раскатывал ее по ним. Он не контролировал уже себя, и, несмотря на все Танины усилия, их тела неуклонно двигались к краю плота. Девушка уже успела почувствовать, что ее волосы оказались в воде, и в это время Егор особенно сильно вошел в нее и, содрогаясь, затих. А голова Тани все же коснулась воды. И в ту же секунду этот контраст ледяной воды и жара, которым залил ее Егор, подкинули ее тело в невероятном экстазе.
Потом они бездумно лежали на плотике, который покачивался уже почти на выходе в одно из полушарий «гантели». Все было залито мягким серебристым светом. У подножья скалы медленно затухал в глубине свет забытого там Егором фонарика. Сил не было даже говорить. Потом все же Егор спросил:
- Я что, потерял сознание, да?
- Все хорошо, любимый, - мягко улыбнулась Таня, - так вышло, пусть будет, ладно?
- Ну и пусть, - тоже улыбнувшись, ответил Егор. - А ведь хорошо-то как, я думал, замерзну, а ты меня оживила, колдунья, - и он, склонившись над ее лицом, очень мягко поцеловал в губы, - спасибо!
Полежав еще немного, они принялись одеваться, Егор, который предусмотрительно захватил все сухое, был в лучшем положении, Таня же, печально глядя на свои мокрые и масляные трусики, только вздохнула. Егор решительно забрал их у нее и, размахнувшись, запулил в озеро, потом достал из рюкзака предусмотрительно захваченное им спортивное трико и протянул ей.
- Одевайся, не комфортно, но, думаю, до дому дойдем, ты же у меня тот еще ходок.
Когда они снова поднялись на сопку, обратили внимание на то, что рюкзак весь тоже был промаслен. И его решили не брать с собой. Сумки выглядели не лучше, но тут уж выбирать не приходилось. Таня настояла на том, что первую, наиболее легкую, понесет она. Времени смотреть и разбирать то, что они достали, уже не оставалось. Ночь перевалила за свою вторую половину. Егор спорить не стал, так как чувствовал себя еще не очень хорошо. Они даже почти не разговаривали. Так потихоньку и подошли к поселку.
Уже почти рассвело, был седьмой час утра. Выйдя на лицу, которая вела к их общежитию, молодые люди вздохнули с облегчением, уже был виден конец пути.
Другие произведения автора:
"Бинго" Главы 4,5
Заказуха
Осенняя SIM карта
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
