Скалдин А. Д. (серебряный век).

Автор сборника: Вера Скалдина
1947 год.
0
Два года послевоенных
Едва успели пройти,
Ведут на строительство пленных -
Восстановить пути...
Поезд Москва - Мин. воды"
Скоро покинет вокзал
Ярко одетые дамы
Освобождают зал.
Мы - дети, босые и грязные
Часто бежим на перрон,
Чтобы увидеть разное
И посчитать ворон...
Нам все интересно признаться:
Люди, как в сказке живут,
Не разучились смеяться,
А, главное, что-то жуют...
Вдруг из вагона мальчик
Выскочил на перрон,
Рыжий, как одуванчик,
Какой ангелочек он!
Пухленький и кудрявый,
Холеный, прекрасно одет,
Видно на этом парне
Война не оставила след...
Витька в рубашке линялой,
В птлотке, (она набекрень),
Сказал нам, но как-то вяло:
"Наверное, этот парень
Обедает каждый день!".
Радио горло продрало,
Душевно запел Бернес,
Дернулся поезд устало,
За поворотом исчез...
Мы долго еще стояли,
Да, верно, все так и есть...
Стояли... чего-то ждали...
Очень хотелось есть...
Солнышко щедро пригрело...
Чего мы стоим и ждем?
Ребята! Вишни поспели!
Теперь уж не пропадем!

1955 год.
О детстве. 1942 год.
0
Пешком по Украине, 1700 км в 6 лет.

Военное трудное детство
Сквозь годы является мне.
От этого некуда деться,
Приходит оно и во сне.

Донбасс дотла был разрушен,
Голод нещадно душил,
В поисках жизни лучшей,
На север народ спешил.

Он шел полноводной рекою,
Иначе нам всем не жить,
Не то, что поесть порою,
Сутками нечего пить...

Колодцы телами забиты,
Затоптанные поля,
Траншеями перерыта,
Дрожала от взрывов земля.

В длинной отцовской одежде,
Подстриженная "под нуль",
Я шла с затаенной надеждой,
Что спрячусь от немцев и пуль...

Внушали:"Ты уж большая!
Тебе уже скоро семь!",
И я со всеми шагала,
Измученная совсем...

Кончились силы, казалось,
Что даже не хочется есть,
Одно в голове стучало:
Скорее, скорее сесть...

Однако, идем все дальше,
И скоро дойдем до хат,
Чтоб завтра выйти пораньше...
И зашагать опять...

Нас ночевать пускали,
Старались хоть чем-то помочь...
Но и такое случалось,
Что прогоняли прочь...

Помилуй их, Бог, конечно,
Но им никогда не понять,
Как трудно с больным человечком
В сарае сыром ночевать...

Питались мы, что подавали -
Картофель, сухарь, вода,
О лучшем и не мечтали,
БЫла бы такая еда...

Война громыхала и злилась,
Мы рядом шагали с ней...
Все это не мало длилось:
Сто восемнадцать дней!

И все-таки мы добрались!
А это совсем не вздор,
Иные так и остались
Сидеть, подпирая забор!

1962 год.
О детстве. 1942 год.
0
Пешком по Украине, 1700 км в 6 лет.

Военное трудное детство
Сквозь годы является мне.
От этого некуда деться,
Приходит оно и во сне.

Донбасс дотла был разрушен,
Голод нещадно душил,
В поисках жизни лучшей,
На север народ спешил.

Он шел полноводной рекою,
Иначе нам всем не жить,
Не то, что поесть порою,
Сутками нечего пить...

Колодцы телами забиты,
Затоптанные поля,
Траншеями перерыта,
Дрожала от взрывов земля.

В длинной отцовской одежде,
Подстриженная "под нуль",
Я шла с затаенной надеждой,
Что спрячусь от немцев и пуль...

Внушали:"Ты уж большая!
Тебе уже скоро семь!",
И я со всеми шагала,
Измученная совсем...

Кончились силы, казалось,
Что даже не хочется есть,
Одно в голове стучало:
Скорее, скорее сесть...

Однако, идем все дальше,
И скоро дойдем до хат,
Чтоб завтра выйти пораньше...
И зашагать опять...

Нас ночевать пускали,
Старались хоть чем-то помочь...
Но и такое случалось,
Что прогоняли прочь...

Помилуй их, Бог, конечно,
Но им никогда не понять,
Как трудно с больным человечком
В сарае сыром ночевать...

Питались мы, что подавали -
Картофель, сухарь, вода,
О лучшем и не мечтали,
БЫла бы такая еда...

Война громыхала и злилась,
Мы рядом шагали с ней...
Все это не мало длилось:
Сто восемнадцать дней!

И все-таки мы добрались!
А это совсем не вздор,
Иные так и остались
Сидеть, подпирая забор!

1962 год.
Я берегом реки иду...
+1
Я берегом реки иду неторопливо
За конским табуном по утренней заре.
У светлой заводи внизу поникла ива,
И сосны старые недвижны на горе.

У плеса жеребцы и матери с сосцами,
Набухшими к утру от ноши молока.
Срывая сочный злак, бренчат колокольцами,
Размеренно жуют и фыркают слегка.

За синею рекой, за дальними лесами
Возносит Аполлон свой блещущий колчан,
И тени длинными ложатся полосами
От кущ твоих священных, Пан!

Я встречу новый день игрою на свирели:
Дохнут уста мои, и верная рука,
Коснувшись прорезей, рассыпет звуки трели
Чистейшей и простой, как эти облака.


Эвридика.
+1
Пишу карандашом, пишу  чернилами,
Пишу о тех, что сердцу стали милыми.

И заодно о тех, кого забыл давно:
Вот вспомнил, напишу и опущу на дно.

Бежит река, но тень одна над Летою
Кружит и ждет, да что ж ей присоветую:

Я весело пою, как юноша Давид,
Но знаю я, что все пути ведут в Аид.

Не минется никак: дорогой дикою
Пойду туда за ней, за Эвридикою.
Радостный тихий вечер...
0
Радостный тихий вечер.
Даль, золотяся, пышет,
Пруд, голубея дремлет.
Старая клонит ива
Тонкие в воду ветви.
Ветер трепал их с полдня:
С шумом взлетали кверху,
Бело-зеленым роем
Дружно метались листья.
В небе спокойно было:
Небо дышало зноем.
Вот и улегся ветер.
Смотрит и видит око:
Вечер раздвинул небо,
Зорю зажег и движет
Отсветы алым роем,
Иве же дал усладу
Легкой, без снов, дремоты.
Пойте премудрый вечер,
Славьте негромкой песней.
Поэт.
+1
Пишу стихи, как зажигаю свечи
Пред образом, в тиши благоговейной.
Слова, томящие, глухие!
Примите плоть, дабы открыться людям,
Живите жизнью ясною и нужной,
Служите миру дольнему по силе.

Я знаю, этот мир принять вас должен:
Я душу отдаю – какая жертва! –
И, жертвуя, не жду себе награды, -
Что злато мне? И что венок лавровый? –
Но отдаю затем, что в этом даре
Лежит зерно, рожденное для роста, -
Тягчайшего не будет преступленья,
Как умертвить начало новой жизни.

Слова, вы мною рождены, и строгим
Вас пронесу путем к последней цели.
Светите светом трепетным и чистым.
1912г.