Тютчев Ф. И. - «К Н.»

Твой милый взор, невинной страсти полной —
Златой рассвет небесных чувств твоих
Не мог, увы! умилостивить их —
Он служит им укорою безмолвной.

Сии сердца, в которых правды нет,
Они, о друг, бегут как приговора,
Твоей любви младенческого взора,
Он страшен им, как память детских лет.

Но для меня сей взор благодеянье,
Как жизни ключ — в душевной глубине
Твой взор живет и будет жить во мне,
Он нужен ей, как небо и дыханье.

Таков горе — духов блаженных свет,
Лишь в небесах сияет он, небесный;
В ночи греха, на дне ужасной бездны,
Сей чистый огнь, как пламень адский, жжет.

Тишина - это и есть суть мира.

Канцлер Ги – Письмо тирана Римини Папе Римскому

С добрым утром, наместник Святого Петра!
Вы я вижу опять безнадежно упрямы.
Мне вливать философию зла и добра
Все равно что сворачивать в терцию гамму.
Если выписать мне вид на жительство в ад
К вам же черти сбегутся с болезненным лаем
И в слезах и соплях будут вас умолять -
"Заберите его, мы с ним жить не желаем!"

Гляньте свежим взглядом - ад мой с вами рядом,
Хоть дождем, хоть градом, гнев Господень падет на всех.
Те кто жив остался, пьют яд Ренессанса,
Впору испугаться, слыша дьявола смех.

Вы писали недавно в каком-то письме,
Что давно переполнена чаша терпенья.
Что сожжете меня вы по этой весне -
Куклу будете жечь за меня неименьем!
Если делать вам нечего, бедный мой друг,
Приезжайте ко мне, скрывши масками лица,
В карнавальном огне, в наслаждении мук
Знать придется мне вас поучить веселиться!

В звоне карнавала жизнь накроет валом,
Щеки красит алым - стыд и совесть горят в огне!
Страстью темной съело вам душу и тело,
Коль воскресните смело приходите ко мне.

Вы писали что я, впав в неистовый грех,
Жен двоих удушил, ну а с третьей не венчан.
Так найдите занятье достойнее тех,
Чем шпионить за мной и считать моих женщин!
Впрочем что мне сказать тем, кто вряд ли постиг,
Как душа замирает в соцветиях пестрых,
Как столетие взгляда сливается в миг
И как сердце, взорвавшись, взлетает на воздух!

Кто изведал это, тот клянет рассветы,
Разрывает ветер на волокна сердце мое,
Плоть горит и тает, кто любил - тот знает
Ни одна святая увы не стоит ее...

Олег Медведев – Не заходи за черту

Какие нравы в миру, где пьют любовь, словно спирт – до поросячьего визга?
Какие шифры тебе на позволяют понять, что я имею в виду,
Когда руками машу, пытаюсь предупредить: не подходи ко мне близко,
Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту?..

У световой полосы, сшибая шляпы с голов, летит шальная ворона,
Стоит похмельный Харон, трясёт седой головой, вершится круговорот.
Харон пугает ворон, потом в отместку за то вороны будят Харона,
Идут круги от весла, и так до самых ворот, до самых райских ворот.

Я-то буду за Стиксом не в первый раз, я знаю, что стану там
Железной собакой дальних трасс, бездомным «Грейхаундом»,
А ты, как и здесь – золота пчела, ты навстречу – и мне светлей,
И вот только клочок твоего крыла на моём лобовом стекле.

Пока я – странный предмет, учёный кот на цепи, источник песен и басен,
Универсальный продукт, что будет подан к столу с пучком петрушки во рту.
Но может статься и так: ты прозеваешь момент, когда я стану опасен.
Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту.

Ты прозеваешь момент, во избежанье чего пришла пора устраниться.
И я уйду от греха, огрызком карандаша по контуру обведу
Свою смешную страну, где нет страшнее греха, чем нарушенье границы.
Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту.

Так что ты видишь при свете своей луны, хмельная попутчица?
Ведь покуда окна твои темны, рубильник не включится.
Отложи сожаления до утра, да и было б жалеть о ком,
Если я – лишь вольфрамовая искра над твоим золотым виском.

Отложи сожаления до утра, да и было б жалеть о ком,
Если я – лишь вольфрамовая искра над твоим золотым виском...

Борис Пастернак - стихи
Антология русской поэзии
ПАМЯТИ ДЕМОНА

Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары.
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.

Не рыдал, не сплетал
Оголенных, исхлестанных, в шрамах.
Уцелела плита
За оградой грузинского храма.

Как горбунья дурна,
Под решеткою тень не кривлялась.
У лампады зурна,
Чуть дыша, о княжне не справлялась.

Но сверканье рвалось
В волосах, и, как фосфор, трещали.
И не слышал колосс,
Как седеет Кавказ за печалью.

От окна на аршин,
Пробирая шерстинки бурнуса,
Клялся льдами вершин:
Спи, подруга,- лавиной вернуся.

Лермонтов М. Ю. - «Родина»
«Люблю отчизну я, но странною любовью!»

Люблю отчизну я, но странною любовью!
       Не победит ее рассудок мой.
       Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

       Но я люблю — за что, не знаю сам —
       Ее степей холодное молчанье,
       Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
       Люблю дымок спаленной жнивы,
       В степи ночующий обоз,
       И на холме средь желтой нивы
       Чету белеющих берез.
       С отрадой многим незнакомой
       Я вижу полное гумно,
       Избу, покрытую соломой,
       С резными ставнями окно;
       И в праздник, вечером росистым,
       Смотреть до полночи готов
       На пляску с топаньем и свистом
       Под говор пьяных мужичков.

Цветаева М. И. - «Есть в стане моем...»

Есть в стане моем - офицерская прямость,
Есть в ребрах моих - офицерская честь.
На всякую муку иду не упрямясь:
Терпенье солдатское есть!

Как будто когда-то прикладом и сталью
Мне выправили этот шаг.
Недаром, недаром черкесская талья
И тесный ремйнный кушак.

А зурю заслышу - Отец ты мой рoдный! -
Хоть райские - штурмом - врата!
Как будто нарочно для сумки походной -
Раскинутых плеч широта.

Всё может - какой инвалид ошалелый
Над люлькой мне песенку спел...
И что-то от этого дня - уцелело:
Я слово беру - на прицел!

И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром
Скрежещет - корми-не корми! -
Как будто сама я была офицером
В Октябрьские смертные дни.