За что Чубайс ненавидит Достоевского?

За что Чубайс ненавидит
Достоевского?

Всякий, делающий злое, ненавидит свет

Ин. 3, 20

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Один из главных разрушителей нашей страны, наместник жидомасонского Мирового правительства в России, еврей А. Чубайс в 2004 году в своем интервью лондонской газете «Financial Times» признался: «Я перечитал всего Достоевского, и теперь к этому человеку не чувствую ничего, кроме физической ненависти. Когда я вижу в его книгах мысли, что русский народ – народ особый, богоизбранный, мне хочется порвать его в куски».

Об этой «физической» (т.е. – животной, звериной) ненависти хорошо сказано в Евангелии: «Всякий, делающий злое, ненавидит свет» (Ин. 3, 20). А в послании апостола Иоанна написано: «Кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме… Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1 Ин. 2, 11; 3, 15). Вот почему животная ненависть и желание еврея Чубайса разорвать Достоевского на куски еще раз подтверждают слова Христовы, обращенные к иудеям: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала» (Ин. 8, 44).

Итак, за что же именно жиды так сильно ненавидят Достоевского? Что в нем пришлось им особенно не по нраву? Дело в том, что Ф. М. Достоевский – не только великий русский писатель и мыслитель, не только один из высших выразителей духовных ценностей русской цивилизации, но и пророк. Так считали, например, выдающийся сербский богослов и философ преподобный Иустин (Попович; †1979) и выдающийся американский православный подвижник и духовный писатель ХХ века иеромонах Серафим (Роуз) Платинский (†1982). Так, в своей лекции «Будущее России и конец мира» (1981 г.) иеромонах Серафим говорил: «В XIX веке в России были известны многие пророки, среди них даже миряне, как, например, Достоевский…». Пророками XIX столетия отец Серафим называл также святителя Феофана Затворника и святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Известный литературовед Ю. И. Селезнев (автор нескольких книг о Достоевском и его творчестве) в 1986 году писал: «Художественное наследие Достоевского нельзя измерять рамками собственно литературной значимости… Прочитав Достоевского, Европа после некоторого оцепенения поняла, что русская литература это больше, чем литература. «Не будем называть их романами, – писал С. Цвейг о творениях Достоевского, – не будем применять к ним эпическую мерку: они давно уже не литература, а какие-то тайные знаки, пророческие звуки»… Немецкий писатель Герман Хессе вообще полагал, что «Достоевский… стоит уже по ту сторону искусства», что, будучи великим художником, он был им все-таки «лишь попутно», ибо он прежде всего – пророк, угадавший исторические судьбы человечества… Роман Достоевского, как особое качество, как определенный способ художественной организации человеческого сознания, и был для писателя формой его страстной проповеди мессианского назначения России».

Хорошо ли мы сами, русские люди, знаем Достоевского-пророка? К сожалению, в известной мере прав был выдающийся философ ХХ века Мераб Мамардашвили, когда говорил, что «русская культура прошла мимо Достоевского, осталась на его обочине. Это сейчас всеядность наша, выстраивая пантеоны, ставит там якобы почитаемого и прочее и прочее, Достоевского…» Вот почему всем нам крайне необходимо сейчас прийти к Достоевскому, увидеть настоящего Достоевского, узреть в нем истинного пророка.

О чем же предсказывал этот великий русский пророк?

ЦАРСТВО ЗВЕРЯ

Прежде всего, укажем на то, с какой с удивительной точностью Достоевский предсказал наступление «жидовского царства». В «Энциклопедическом словаре русской цивилизации» читаем:

«Предсказывая еще в 1870-х грядущую еврейскую революцию в России, Достоевский видел в ней войну против христианской цивилизации, конец Христианской культуры, всеобщее духовное одичание (т. е. духовное озверение. – Авт.) человечества и установление «жидовского царства».

«Евреи, — писал Достоевский, — всегда живут ожиданием чудесной революции, которая даст им свое «жидовское царство». Выйди из народов и... знай, что с сих пор ты един у Бога, остальных истреби или в рабов обрети, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся. И даже когда лишишься земли своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами — все равно верь всему тому, что тебе обещано раз и навсегда, верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и — ожидай, ожидай».

Явление бесов на Русь Достоевский прямо связывает с «жидами и жидишками», составлявшими идейное ядро революционеров и либеральной интеллигенции. Все они — воплощение сатанизма и антихриста.

Предрекая грядущие потрясения и предсказывая, что «от жидов придет гибель России», Достоевский видел в революции бунт антихриста против Христа, дьявола и его слуг — иудеев против Бога. «Верхушка иудеев, — писал Достоевский, — воцаряется все сильнее и тверже и стремится дать миру свой облик и свою суть».

Бичуя бесов либерализма и социализма, Достоевский видел в идеях коммунистической революции «начала антихристовы, дух приближения ига князя мира сего, воплощенного в иудейских вождях». Социализм с его соблазном (а фактически обманом) создания земного царства блаженства есть религия антихриста, стремление уничтожить Христианскую цивилизацию. И социализм, и капитализм были для Достоевского не противоположными началами, а лишь двумя формами одного и того же — сатанинского — стремления к упоению земными благами.

Социализм и капитализм — выражение общего иудейско-сатанинского идеала «вожделений избранного народа», замаскированных лукавством дьявола, искушавшего в пустыне Христа своими соблазнами хлеба земного и чувственных наслаждений.

Вот некоторые мысли великого русского писателя о грядущей еврейской революции и царстве антихриста из «Дневника писателя»:

«Вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения наступает материализм и слепая, плотоядная жажда личного материального обеспечения», «Идея жидовская охватывает весь мир», «Наступает торжество идей, перед которыми никнут чувства христианские», «Близится их царство, полное их царство».

«На протяжении 40-вековой истории евреев двигала ими всегда одна лишь к нам безжалостность... безжалостность ко всему, что не есть еврей... и одна только жажда напиться нашим потом и кровью», «Некая идея, движущая и влекущая, нечто такое мировое и глубокое... Что религиозный-то характер тут есть по преимуществу — это-то уже несомненно. Что свой промыслитель (антихрист), под прежним именем Иеговы, со своим идеалом и со своим обетом, продолжает вести свой народ к цели твердой — это уже ясно», «Все они одной сути», «Глубоки тайны закона и строя еврейского народа... Окончательное слово человечества об этом великом племени еще впереди».

«Жид и банк — господин уже теперь всему: и Европе, и просвещению, и цивилизации, и социализму, социализму особенно, ибо им он с корнем вырвет Христианство и разрушит ее цивилизацию. И когда останется лишь одно безначалие, тут жид и станет во главе всего. Ибо, проповедуя социализм, он останется меж собой в единении, а когда погибнет все богатство Европы, останется банк жида. Антихрист придет и станет в безначалии».

«Наступит нечто такое, чего никто не мыслит... Все эти парламентаризмы, все гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки... все рухнет в один миг бесследно, кроме евреев, которые тогда одни сумеют так поступить и все прибрать к своим рукам».

«Да, Европа стоит на пороге ужасной катастрофы... Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени... Их хозяином, владыкой всего без изъятия и целой Европы является еврей и его банк... Иудейство и банки управляют теперь всем и вся, как Европой, так и социализмом, так как с его помощью иудейство выдернет с корнями Христианство и разрушит Христианскую культуру. И даже если ничего как только анархия будет уделом, то и она будет контролируемая евреем. Так как, хотя он и проповедует социализм, тем не менее он остается со своими сообщниками — евреями вне социализма. Так что, когда все богатство Европы будет опустошено, останется один еврейский банк».

«...Революция жидовская должна начаться с атеизма, так как евреям надо низложить ту веру, ту религию, из которой вышли нравственные основания, сделавшие Россию и святой и великой!»

«Безбожный анархизм близок: наши дети увидят его... Интернационал распорядился, чтобы еврейская революция началась в России... Она и начинается, ибо нет у нас против нее надежного отпора — ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств, начнут разлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью и потом сами испугаются. Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии. Жид и его кагал — это заговор против русских. Предвидится страшная, колоссальная, стихийная революция, которая потрясет все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови».

Все предсказания великого русского писателя сбылись с ужасающей точностью и продолжают сбываться в наше время».

В Евангелии сказано, что перед концом мира «восстанет… царство на царство» (Мф. 24, 7). Скорее всего, здесь как раз и имеется в виду происходящая на наших глазах борьба царства тьмы, царства зверя (т. е. «жидовского царства») с царством Божиим, т. е. с Церковью Христовой. И прежде всего – с Православной Россией.

СЛОВО ЖИВОЙ ЖИЗНИ

Достоевский говорил не только о предстоящем наступлении жидовского царства, но и о том, что именно России суждено сказать «слово живой жизни в грядущем человечестве». Идея высокого исторического предназначения России, ее призвания сказать миру свое, истинно «новое Слово», Слово, которое духовно возродит мир, была краеугольным камнем, лежащим в основании всех творческих устремлений Достоевского. Он верил в мессианское назначение России, и именно в этом смысле он считал русский народ богоизбранным. «Назначение русского человека, – говорил Достоевский, – есть безспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским … может быть и значит только … стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите». И это не есть русская национальная гордыня, а возложение русским народом на себя бремени всеобщей, всечеловеческой ответственности, бремени «всемирного боления за всех», по выражению Достоевского.

«Человек есть тайна, – сказал еще в молодости Достоевский. – Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком»… Позже об этой тайне человека Достоевский напишет: «Каждый из нас, несомненно, в ответе за всех и за вся на земле. Это сознание есть венец жизни каждого человека на земле… Путь спасения один – возьми и сделай себя ответственным за все человеческие грехи. Это и в самом деле так, ибо как только ты себя искренне сделаешь ответственным за всех и вся, тотчас же увидишь, что так и есть в самом деле и что ты и являешься ответственным за всех и вся».

В книге «Достоевский как пророк и апостол православного реализма» преподобный Иустин (Попович) пишет: «В своем пророческом видении Достоевский видит всех людей всех времен судьбами связанных между собой. Таинственным, но очень реальным образом все люди – в каждом человеке и каждый человек – во всех людях. Отсюда ответственность каждого человека за всех и все на земле».

Совершенный христианин добровольно берет на себя всечеловеческую ответственность за зло, которое существует в мире. Всечеловеческая ответственность привела Христа на Крест. Кто, следуя за Христом, берет на себя ответственность за грех ближнего, тот поистине приближается к ближнему.

Чувство всечеловеческой ответственности подвигает человека ко всечеловеческому же покаянию. Старец Зосима (устами которого Достоевский высказал все самое свое сокровенное) из «Братьев Карамазовых» завещал Алеше: «Любить друг друга и познать главное – что не кто-нибудь, но ты, лично ты прежде всего перед всеми людьми и за всех и за все виноват, за все грехи людские, мировые и единоличные, ибо все – как переливающиеся сосуды, и потому чем чище твоя душа, тем более ты ощутишь свою вину за все зло, творимое в мире. И когда люди познают эту истину, что каждый виновен не за себя лишь, но за всех, – тогда станут как братья и достигнется единство: “Ибо все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце мира отдается… Были бы братья – будет и братство”». Как известно, прототипом старца Зосимы был старец Оптиной пустыни преп. Амвросий, с которым Достоевский встречался.

СИЛА РУССКОГО БРАТСТВА

Достоевский пророчествовал о всечеловеческой, объединяющей в братство «все души народов» способности русского народа. Он видел, что и русский народ духовно болен: не смертельно, но болен; «хотя главная, мощная сердцевина его души здорова, но все-таки болезнь жестока… Как она называется? Жажда правды, но – неутоленная. Ищет народ правды и выхода к ней безпрерывно и все не находит… Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения…».

Достоевский не считал русский народ идеалом, но полагал, что в нем, в отличие от духовно мертвого мира Запада (где ценности духовные заменены ценностями «царства мира сего» – деньгами, где новая религия золотопоклонничества полностью овладела разрушенным сознанием людей – «живых мертвецов»), жив еще идеал правды, добра и красоты. «В народе, – говорил Достоевский, – целое почти идеально хорошо (конечно, в нравственном смысле…), хотя несомненно, довольно есть и зверских единиц… зато, повторяю целое всего народа… и все то, что хранит в себе народ как святыню, как всех связующее, так прекрасно, как ни у кого…».

Достоевский выдвинул идею спасения мира силой русского братства, которое есть не что иное, как, по его определению, «духовное единение… взамен матерьяльного единения». Эта идея всемирного «братского единения», по Достоевскому, – не есть исключительно русское достояние, но «великая дорога», путь к «золотому веку» для всех без исключения народов, для всего человечества.

В мире, преклонившемся перед «зверем» Апокалипсиса, в мире чистогана, муравейника, пользы (выгоды); в мире отчужденности, разъединения, «отъединения личности от целого», духовного «химического распада» (по выражениям Достоевского); в мире, отвергнувшем идеалы истинного, духовного братства, – в этом расколотом мире, по словам Достоевского, «ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено». Русскому человеку, говорил Достоевский, непременно нужно, чтобы все человечество пошло за Христом, и именно эта сторона русской души – основа истинно христианской молитвы за весь мир. «Христос был от века идеал, к которому стремится и по закону природы должен стремиться человек», – утверждал Достоевский.

Развивая интуиции Достоевского, преподобный Иустин (Попович) говорил об историософской миссии славянства: «Только освященное и просвещенное Христом славянство обретает свое непреходящее значение в мировой истории и через всеславянство ведет к всечеловечеству».

«Миссия славянства – предложить человечеству «вместо безликого “глобального человечества” – многоликое, ибо Христоликое, всечеловеческое. Либо мертво-однообразный глобализм, основанный на дехристианизированных, точнее, антиправославных, постмодернистских антропологемах, либо живое братское всечеловечество, основанное на бесконечном многообразии национальных культур. Всеславянский идеал – это попросту христианская проповедь, обращенная ко всем народам во все времена и эпохи. “Служить каждому человеку и всем людям ради Христа – радость над радостями для славянского всечеловека-труженика”, – говорит преподобный (Иустин. – Авт.). И поэтому так определенно резюмирует свои размышления философ-святой: “Проблематика славянского человека, в сущности, исчерпывается Православием”. Единство людей может быть реальным только во Христе, все остальное – утопия; единение людей не может быть ни в какой идее, пусть даже самой гуманной и возвышенной. Единение в гуманистической идее привело к обратному – страшной дегуманизации. А если произойдет единение в глобалистской идее – исчезнет человек вовсе» (В. Варава, «Преподобный Иустин /Попович/»).

МИССИЯ РОССИИ

«На Западе… царство антихриста, – считал Достоевский. – Не в промышленности, а в нравственном перерождении – сила». Призвание России – «сразиться с антихристом, то есть с духом Запада» (духом отчужденности) – со «всемирным пауком» (по выражению Достоевского), апокалиптическим зверем.

«Словом живой жизни», которое скажет – и говорит уже! – Россия всему миру, должно стать именно слово о всечеловеческом единстве и о всемирной ответственности. Иначе говоря, новое слово России – это ее проповедь всемирного покаяния (вспомним пророчество преподобного Серафима Саровского). В просвещении всего мира проповедью всемирного покаяния и заключается миссия России в предконечные времена.

Сегодня с новой силой должен прозвучать в России знаменитый призыв великого русского святого – преподобного Сергия Радонежского: «Взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего». Эта идея наилучшим образом воплощена в иконе преподобного Андрея Рублева «Живоначальная Троица», которая отобразила неизреченную взаимную любовь Трех Божественных Лиц (Личностей) – Отца, Сына и Святого Духа, Их безконечное единение Друг с Другом. Эту икону справедливо считают самым лучшим наглядным изображением русской национальной идеи; и именно эта чудотворная икона в свое время фактически спасла истерзанную Русь, помогла собрать ее воедино.

В одном из писем Достоевского есть такие слова, пламенные, как пророчество: «Христос же знал, что хлебом единым не оживишь человека. Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрет, с ума сойдет, убьет себя или пустится в языческие фантазии. А так как Христос в Себе и в Слове своем нес идеал Красоты, то и решил: лучше вселить в душу (человека. – Авт.) идеал Красоты...». Отсюда ясно, что для Достоевского идеал Красоты – Христос, Сын Божий. Вот этот идеал и вселен в душу человека, что и называется образом Божиим в человеке. За счет этого человек и обрел непостижимое вечное устремление вперед, к Идеалу, к Истине, т. е. к той абсолютной любви, к тому личному общению и единению, какое есть у Лиц Святой Троицы – Отца и Сына и Святого Духа (Ин. 14, 11: «Я в Отце и Отец во Мне», – говорит Христос).

Только в таком раскрытии становятся понятными слова Достоевского – «Красота мир спасет». Красота во Христе, а Христос – Спаситель. Если мы будем исходить из такого разумения Красоты, тогда нам станет понятным и высочайшее призвание русского народа. Вся русская национальная культура, основанная на Православии, подвигала мир к идеалу Красоты, к Истине. Это была становая идея русского народа, равно как и национальная идея – показать миру настоящего Христа, как идеал Красоты, как Истину. Явить современному человечеству Христа, поставить перед человечеством идеал взаимной любви и единения Лиц Святой Троицы, указать (посредством созидания подлинного, духовного единения) путь, ведущий к этому идеалу – вот высочайшая миссия и одновременно национальная идея русского народа.

«Надо, – говорит Достоевский устами князя Мышкина в романе «Идиот», – чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать перед ними… Откройте жаждущим и воспаленным Колумбовым спутникам берег «Нового Света», откройте русскому человеку русский «Свет», дайте отыскать ему это золото, это сокровище, сокрытое от него в земле! Покажите ему в будущем обновление всего человечества и воскресение его, может быть, одною только русскою мыслью, русским Богом и Христом, и увидите, какой исполин могучий и правдивый, мудрый и кроткий вырастет пред изумленным миром…».

Для всего мира Россия должна стать центром духовного возрождения и просветить все народы светом Христовым. Тогда-то и прозвучит, в последний раз перед концом мира, всемирная проповедь Евангелия (ср. Мф. 24, 14: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец») – Благой Вести о духовном единстве – Царстве Божием, в которое призывает всех нас Господь. Наступит тогда на Святой Руси Пасха. Откроется в России проповедь всемирного покаяния, с которой выступит Церковь Христова, предлагая современному человеку истинную всемирность, в противоположность ложной всемирности – глобализации. И эта проповедь всемирного покаяния уже началась в России – с призыва к соборному, всенародному покаянию в грехах русского народа: в грехах вероотступничества, попущения цареубийства и предательства нашей Православной Державы.

Со всего мира устремятся к России те, кто не желает во мраке антихристовой глобализации, в темном царстве апокалиптического зверя терять свой человеческий облик, кто осознает себя личностью, созданной по образу Божию.

Исполнится тогда предсказание блаженной памяти старца Паисия Афонского (†1994) о теснейшем духовном единении христиан в последние времена перед кончиной мира: «…Через гонение, которое последует, христианство всецело объединится. Однако не так, как хотят те, кто махинациями устраивает всемирное объединение церквей, желая иметь во главе одно религиозное руководство. Объединится, потому что при создавшемся положении пройдет отделение овец от козлов. Каждая овца будет стремиться быть рядом с другой овцой и тогда осуществится на деле «едино стадо и един Пастырь» (Ин. 10, 16)… Видим, что это отчасти уже осуществляется: христиане… уже начали чувствовать, что они находятся в нездоровом климате, и постараются избежать болезненных ситуаций и притекают тысячами в монастыри и церкви. Скоро увидите, что в городе существуют две части людей: те, кто будут жить блудной и далекой от Христа жизнью, и остальные, которые будут притекать на бдения и в места поклонения. Среднего состояния, как теперь, не может более существовать».

Тогда же исполнится и известное пророчество преподобного Серафима Саровского о том, что славянские народы в предконечные времена объединятся, сольются в единый народный океан, перед которым будут в страхе все прочие племена земные. О новом союзе братских славянских народов предсказывал и старец Серафим Ракитянский (Тяпочкин; †1982).

БУДУЩЕЕ ЗАВИСИТ ОТ НАС

На грядущее возрождение России есть указания в Апокалипсисе. Святитель Игнатий (Брянчанинов), например, был убежден в том, что Апокалипсис говорит о необыкновенной славе России в предконечные времена. 6 октября 1861 года он написал следующее: «…предопределений Промысла Божия о России не изменит никто. Св. Отцы Православной Церкви в толковании на Апокалипсис (гл. 20) предсказывают России необыкновенное (государственное) развитие и могущество» (Письма Игнатия Брянчанинова, епископа Кавказского и Черноморского, к Антонию Бочкову, игумену Черемецкому. Письмо 11).

В 20-й главе Апокалипсиса упоминается «стан святых и город возлюбленный» (Откр. 20, 8), который обороняется от сатанинских полчищ до самого конца времен и возносится Господом на Небо. Этот «стан святых» – несомненно, Церковь, вернее ее малая часть, которая от нее останется к тому времени. Следовательно, упоминаемый наряду с нею «город возлюбленный» – это не Церковь. Но и явно не географический Иерусалим, поскольку именно там в восстановленном третьем храме воссядет антихрист. В этом «городе возлюбленном» можно видеть некое последнее государственное образование, сопротивляющееся антихристу и завершающее удерживающую миссию Третьего Рима.

Иеромонах Серафим (Роуз) в лекции «Будущее России и конец мира» говорил о том, что в Апокалипсисе есть указания на возрождение России в предконечные времена: «В Новом Завете, в книге Откровения Иоанна Богослова подробно описываются события перед концом мира: «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса» (Откр. 8, 1). Некоторые объясняют это место Св. Писания как короткий период мира, предшествующий последним событиям мировой истории, а именно краткий период восстановления России, когда всемирное слово о покаянии начнется с России – и это есть то «последнее и окончательное слово», которое, согласно Достоевскому, Россия принесет миру»…

«Все будущее зависит от нас, – подчеркивал о. Серафим (Роуз), – если мы возродимся к истинной православной жизни, тогда Святая Русь будет восстановлена; если нет, то тогда Господь может изъять свои обещания. Архиепископ Иоанн (святитель Иоанн Шанхайский. – Авт.) закончил свой доклад на Соборе (имеется в виду Архиерейский Собор Зарубежья 1938 года – Авт.) пророчеством и надеждой, что там наступит истинная Пасха, которая просияет целому миру перед концом всего существующего и перед началом всемирного Царства Божия: "Отряхните сон уныния и лености, сыны России! Воззрите на славу ее страданий и очиститесь, омойтесь от грехов ваших! Укрепитесь в вере православной, чтобы быть достойными обитать в жилище Господнем и вселиться в святую гору Его! Воспряни, воспряни, восстани, Русь, ты, которая из руки Господней выпила чашу ярости Его! Когда окончатся страдания твои, правда твоя пойдет с тобой, и слава Господня будет сопровождать тебя. Приидут народы к свету твоему, и цари — к восходящему над тобой сиянию. Тогда возведи окрест очи твои и виждь: се бо придут к тебе от запада, и севера, и моря, и востока чада твоя, в тебе благословящия Христа во веки!"».

Аминь.